Комбриг зачитал приказ. Дивизиону Худякова предписывалось с наступлением темноты совершить двадцатикилометровый бросок в район поселка Луганского и занять оборону. Получили предписание мотострелки и минометчики.
Сложное хозяйство дивизиона: батареи, рации и катушки проводов, машины, груженные снарядами, — к намеченному сроку было в указанном районе. Местность не разведана, и Худяков расположил батареи, сообразуясь с картой и собственным чутьем. Сам решил обосноваться на наблюдательном пункте второй батареи. Перед ним был пологий скат к речушке Орс, которую предстояло форсировать. За ней по всему далекому горизонту горели села.
На передний край ушли разведчики. Они вернулись в полночь и сообщили, что берега реки сильно укреплены. И командир стрелков просит поддержать их левый фланг, пулеметы противника не дают продвигаться вперед!
Худяков доложил комбригу, что дивизион готов к выполнению задачи.
Пулемет за рекой, расположенный на выступе небольшой высотки, беспрестанно строчил. У фашистов был хороший сектор обстрела, перед ними — болотистая местность, непроходимая для танков.
Командир первой батареи А. И. Кислый решил ударить по гнезду, выкатить одно орудие на прямую наводку. Прикинул, кто бы мог выполнить эту задачу. Первое орудие? Наводчик хороший, с первых дней на войне.
Ну, что ж, первое орудие первой батареи начнет бой! Командир батареи не стал скрывать трудности, предупредил:
— Если с первого выстрела не разобьете гнездо, второго — сделать не дадут!
Ночью с пушки сняли щит, немного подвезли ее машиной и покатили на руках чуть ли не к самому берегу. Расположились за ивовым кустиком. Окопы рыть не стали.
Когда начало светать и над рекой потянулся белесый туман, разведчик показал на едва приметный бугорок на травянистом берегу. До реки было метров сто пятьдесят, столько же от реки до бугорка.
Заряжающий протер снаряд, дослал в казенник, наводчик ручками поворотных механизмов навел перекрестие панорамы на цель.
— Готов! — доложил наводчик.
— Огонь! — взмахнул рукой командир орудия.
Фугасный угодил в цель. Весь вражеский берег ожил, ощетинился огневыми вспышками. Это и было нужно батарейцам. На наблюдательном пункте спешно засекали цели.
На участке против деревни Дулебино берега реки были посуше, но мотострелки и танкисты не могли продвинуться вперед.
— Бог войны! Немецкие танки прячутся за церковью! Подкинь огня! — просили мотострелки.
Худяков связался с третьей батареей, приказал командиру взвода Шаталову оба орудия выкатить на прямую наводку. Задача — подавить подвижные огневые точки противника.
Худяков видел, как выкатывали орудия, даже бинокля ему не понадобилось. Расчеты действовали вроде бы и слаженно. И вдруг откуда-то слева стала бить пушка. Ее огонь хорошо был виден Худякову. Последовала команда:
— Первое орудие развернуть во фланг! Орудие! Внимание! Угломер… Прицел… Огонь!
Началась орудийная дуэль. Тем временем фашистский танк вылезал из-за церкви, разворачивался. Снарядом ему разорвало гусеницу, а потом взметнулись языки пламени — другой снаряд угодил в бензобак. «Молодцы, пушкари!» — отметил про себя Худяков. Он продолжал корректировать огонь, мысленно слышал, как расчет у орудия повторяет за ним: «…угломер… прицел… выстрел!» Дуэль выиграло уральское орудие. Наши танки и с ними мотострелки вышли из укрытий.
Худяков побывал в стрелковых батальонах, понял, что мотострелкам держать через него связь с батареями несподручно. Он решил две батареи непосредственно подчинить командирам батальонов, одну оставил в резерве.
Только к вечеру мотострелковая и Свердловская добровольческая танковая бригада форсировали реку Орс и штурмом взяли Дулебино, отбили контратаки немцев. Впереди были реки Нугрь и Моховица.
В этот день произошел случай, о котором долго вспоминали. Во время небольшого затишья на первую батарею подвезли обед. Надо было отнести еду и на наблюдательный пункт в расположении пехоты. Вызвались Виктор Приданников и Александр Суханов, молодые ребята, оба уральцы, из Миасса.
— Может, там немца живого увидим! — говорили они.
Приданников взял два котелка и автомат, Суханов — котелок, автомат и гранату.
— Зачем гранату? — смеялись над ним. — Атаковать немцев собрался?
Им сказали, чтобы шли по телефонному кабелю. Сильно припекало июльское солнце, с выгоревшего поля тянуло пережженным хлебом и землей. Приданников и Суханов шли рядом, молча. До наблюдательного пункта оставалось каких-нибудь метров триста, как из старого окопа на них взметнулись автоматы и картавый чужой окрик «Руки вверх!» заставил их вздрогнуть. Носом к носу столкнулись с гитлеровцами. Суханов швырнул в окоп гранату, она не разорвалась, забыл вырвать чеку, но фашисты залегли. И в следующий миг котелки полетели в сторону, а дула автоматов направились на немцев.
Пленных привели на батарею. Оказалось, это были разведчики. Они пережидали день в окопчике, намереваясь в темноте перерезать провод и захватить связиста, когда тот пойдет искать порыв.
В этот же день вечером радист услышал, как по фронтовому радио в числе отличившихся в боях назвали и артиллерийский дивизион Худякова. Он радостно закричал:
— Товарищ командир! Товарищ командир! Про нас говорят!
Худяков заскочил в машину, но услышал уже только музыку. Командир был доволен итогами дня, но видел он и немало просчетов. Не совсем верно выбраны позиции. В отделении тяги, где командиром старшина Степанов, убило шофера. Безрассудная смелость подвела, не захотел укрываться в щели. Были потери и в орудийных расчетах — троих ранило.
Вечером Сергей Иванович приказом объявил благодарность всему личному составу. Расчет первого орудия поблагодарил лично. Наводчик первого орудия рядовой Горбач на похвалу не отозвался. «Что, устава не знает?» — удивился Худяков.
Д. Горбач прибыл в дивизион уже под Москвой. Его семья, жена и дети, погибла при эвакуации во время бомбежки эшелона. Он сам их хоронил. Вскоре узнал, что родную сестру немцы повесили в Киеве. Вот тогда и настоял, чтобы послали на фронт.
Воевал в пехоте, был ранен, выучился на танкиста, стал наводчиком орудия. Под Сталинградом получил тяжелую контузию. Его хотели комиссовать, отправить в тыл — наотрез отказался. Стал сильно заикаться, потому и не смог отозваться на благодарность командира.
…Из наступательных боев на орловской земле артдивизион вышел изрядно поредевшим. Корпус вывели на отдых для пополнения, а Свердловскую танковую и мотострелковую бригады передали Брянскому фронту.
Мотострелковая бригада вошла в конно-механизированную группу генерал-лейтенанта Казакова. Группе надлежало внезапным броском пройти по тылам противника, перерезать железнодорожные линии к Брянску, не дать ему отступить.
Худякову особенно врезался в память бой за Унечу. Город обороняли четыре вражеских полка, артиллерийские и минометные батареи. Весь лес и кустарник, который подступал к самому городу, был вырублен начисто, дороги заминированы. Накануне прошли проливные дожди, развезло дороги, переполнило речушки.
Немцы наступления не ждали. Город освободили в считанные часы.
— В уличных боях каждое орудие было самостоятельным, — вспоминает Сергей Иванович. — Нам тогда хорошо помогли разведчики капитана Мокрушина. Они ночью побывали в городе, засекли огневые точки. А вечером Москва передавала по радио, что всем соединениям, участвовавшим в боях за город, присвоено наименование «Унечская». Наша бригада стала называться «Унечская мотострелковая».
После Унечи освобождали Клинцы, Новозыбков. Врывались стремительно, внезапно и дерзко очищали улицу за улицей от врага. После освобождения Новозыбкова жители сообщили, что немцы угнали много людей. Вероятно, хотят использовать их как заслон при наступлении советских войск. Вывозили и раньше, как будто заставляли рыть окопы.
Танки развернулись и двинулись в обход. На их броне сидели автоматчики, минометчики и разведчики из взвода управления дивизиона. Мучительно долгим казалось Худякову время, когда он ожидал сигнал. Наконец командир взвода управления сообщил координаты для огня.