Но и прежнее владение вовсе не отличалось в своё время скудостью природы. Аксаков пишет: «Троицкое некогда сидело на прекрасной речке Майне, вытекавшей версты за три от селения из-под Моховых озер, да, сверх того, вдоль всего селения тянулось (…) длинное, светлое и в середине глубокое озеро, дно которого состояло из белого песка; из этого озера даже бежал ручей, называвшийся Белый ключ». Однако то, как тут жили и хозяйствовали, дало свои результаты. Стало «так мало лугов, что с трудом прокармливали по корове да лошади на тягло (…) пахали одни и те же загоны (здесь: пахотные участки. — И.Г.) и, несмотря на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю».
Поистине, как много изменилось тут: «Моховые озера мало-помалу, от мочки конопли у берегов и от пригона стад на водопой, позасорились, с краев обмелели и даже обсохли от вырубки кругом леса; потом заплыли толстою землянистою пеленой, которая поросла мохом и скрепилась жилообразными корнями болотных трав (…) От уменьшения, вероятно, Моховых озер речка Майна поникла вверху и даже выходит из земли несколько верст ниже селения, а прозрачное, длинное и глубокое озеро превратилось в грязную вонючую лужу; песчаное дно, на сажень и более, затянуло тиной и всякой дрянью с крестьянских дворов; Белого ключа давно и следов нет».
Всё это интересно представлять с мыслью, что голландцы умели не только сберегать и холить небольшие владения, но и отвоёвывали землю у моря… У каждого свой путь, и Степану Михайловичу Багрову с его крестьянами, как и множеству других переселенцев, не пришлось жаловаться на судьбу. Говоря о необъятных пространствах изобильного края, Аксаков проникновенно страстен: «Боже мой, как, я думаю, была хороша тогда эта дикая, девственная, роскошная природа!.. Нет, ты уже не та теперь, не та, какою даже и я зазнал тебя — свежею, цветущею, не измятою (С.Т.Аксаков, родившийся в 1791-м, первые детские годы провёл в поместье деда. — И.Г.) …Ты не та, но все еще прекрасна, так же обширна, плодоносна и бесконечно разнообразна, Оренбургская губерния!.. (…) Чудесной растительностью блистают твои тучные, черноземные, роскошные луга и поля, то белеющие весной молочным цветом вишенника, клубничника и дикого персика, то покрытые летом, как красным сукном, ягодами ароматной полевой клубники и мелкою вишнею, зреющею позднее и темнеющею к осени. Обильною жатвой награждается ленивый и невежественный труд пахаря, кое-как и кое-где всковырявшего жалкою сохою или неуклюжим сабаном твою плодоносную почву! (…) Мирны и тихи патриархальные первобытные обитатели и хозяева твои, кочевые башкирские племена! Много уменьшились, — отметил Аксаков, — но еще велики многочисленные конские табуны и коровьи и овечьи стада их».
Процесс, однако, шёл и шёл. Население сильно выросло в губернии, о кочевниках позабыли. А потом настало время, когда о всё ещё хлебородном крае, где частью сохранилась и красота природы, вспомнили на самом верху. Советское правительство приняло решение взорвать атомную бомбу в Оренбургской области: к юго-востоку от Бугуруслана, не так далеко от Бузулукского бора, в пятнадцати километрах от железнодорожной станции Тоцкое. Я рос в Бугуруслане и запомнил, как в разговорах меж взрослыми поминалось «испытание в Тоцких лагерях». Когда в пору гласности начали появляться публикации об этом, я, конечно, стал собирать их. К ним прибавилось напечатанное в русской зарубежной прессе.
При том, что многое, связанное с ядерным взрывом, скрывалось, а кое-что скрывается доныне, главное о событии было заявлено на третий день после него — разумеется, весьма обтекаемо: «В соответствии с планами научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытания было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения». (Сообщение ТАСС. Газета «Правда», 17 сентября 1954 года).
СССР готовился к ядерной войне с США, и для составления прогнозов не представлялось ничего лучшего, чем непосредственный опыт. Как реальный ядерный удар отразится на живой силе и технике? На населении? Для получения данных нашли наиболее подходящей густонаселённую Оренбургскую область с её Тоцким артиллерийским полигоном.
В то время главным лицом в государстве был Хрущёв; минобороны, которое именовалось Министерством Вооружённых сил, возглавлял Булганин. Его первый зам маршал Жуков выступил распорядителем того, что назвали общевойсковым учением «Снежок». «Сорок пять тысяч военных и еще больше мирных жителей стали заложниками (…) Участники чудовищного эксперимента умирали в безвестности, в живых остались немногие», — из вступления Александра Гороховского к интервью с Иваном Пушкарём, членом Союза ветеранов ядерных испытаний («Тоцкая Хиросима». Газета «Русская Германия», 16–22 августа 1999 N 32).
Иван Пушкарь рассказывает, как летом 1954 бригада, в которой он служил, была направлена из Прикарпатского военного округа в Оренбуржье. Перед этим отсеяли чем-либо серьёзно переболевших солдат. «Вместо них из иных формирований прислали здоровых, физически крепких бойцов». Там, куда прибыла бригада, «уже располагались части разных родов войск. Как мы узнали позднее, из всех военных округов Советского Союза. Палаточный лагерь растянулся на много километров, — вспоминает ветеран. — Два месяца шла тщательная подготовка (…) Огневые позиции артиллерии, исходные позиции танковых соединений разместились на пахотных землях рядом с небольшими деревнями. Среди дозревающей пшеницы закапывали орудия, минометы, САУ, танки, бронетранспортеры, автомашины и прочую военную технику».
Об упомянутых деревнях подробнее сказано в других публикациях. Михаил Павлов, «Оренбургская Хиросима»: жителей «Елшанки, Ольховки и Маховки, расположенных на расстоянии 5–6,5 км от эпицентра взрыва, вывезли… Буквально через несколько часов после окончания учения „гражданский контингент“ вернулся к родным пенатам» («Русская Германия», N 47/439 22.11–28.11 2004). Геофизик А.Мыш, награждённый орденом Мужества ветеран подразделений особого риска, бывший на Тоцких учениях водителем автомашины, пишет в статье «Преступление, названное подвигом»: «советские руководители в целях расширения дорогостоящего уникального эксперимента не разрешили даже временную эвакуацию населения некоторых поселков дальше восьмикилометровой зоны, дав рекомендации использовать для защиты людей особенности местного рельефа» (Газета «Контакт», N 20(112), 27. September — 10. Oktober 1999).
В статьях разных авторов говорится: утро 14 сентября было погожим. Чистое небо, безветренно. Кругом намеченного эпицентра на неодинаковом удалении привязаны к кольям или загнаны в загоны лошади, коровы, овцы, в клетках сидят кошки, крысы. Войска заняли окопы в радиусе 4–6,5 км. В девять часов двадцать минут по московскому времени поступила команда надеть противогазы. С летевшего на высоте восемь тысяч метров бомбардировщика была сброшена атомная бомба и взорвана в воздухе на высоте 350 метров. По одним источникам, это произошло в 09.33, по другим в 09.34. Михаил Павлов говорит: бомба была плутониевая, мощностью сорок килотонн, в два раза мощнее той, которую американцы взорвали над Хиросимой.