Гробовая тишина и зубной скрежет стал симфонией этого ланча.
Меня быстро довели до ресторанчика, находящегося напротив офисного здания «Зверев и Ко», выслушали предпочтения в меню и только потом, когда я уже расслабилась, Дмитрий Леонидович поинтересовался:
– «Пялился»? Ты сказала «пялился»? Но… как ты это увидела?
Глава 3
– «Пялился»? Ты сказала «пялился»? Но… как ты это увидела?
Скривившись, взяла вилку в руки.
– А ещё я сказала «смотрела «Гарри Поттера». Зверев, не беси. Это фигура речи. Уж не думаешь ли ты, что я оставалась бы с тобой, будучи зрячей!?
«Эх!!! Такая жалость! Я не вижу его кислой мины…»
– Всё… не отвлекай меня, а то мимо рта пронесу гречу…
«Мда… кто бы сказал, что слепота самый лучший мотиватор похудания, в жизни бы не поверила! И зачем я гарниром заказала рассыпчатую крупу!?» – Осторожно поддевая вилкой гречку, ориентировалась только на физику: сила тяжести, масса и так далее.
– Может, тебя покормить? – Голос Дмитрия дрогнул.
«Жалеет меня… козёл!»
– Ещё чего не хватало. Не быть зверю в глазах его подчинённых очаровательным романтиком! Побойся Бога… и пощади нервы людей. Уверена, из-за доступности и приемлемости цен, этот ресторанчик пользуется спросом у тех несчастных, что устроены к тебе на работу. Я не прощу себе, если все присутствующие здесь решат, что ты милаха.
Гречка успешно оказалась во рту, и я с довольным видом начала жевать те крохи, что донесла без потерь к губам.
За четыре месяца понемногу научилась чувствовать содержимое тарелки, поэтому сейчас в ресторане мне не было стыдно за себя. Ничего не падало, не летело, не капало мимо рта, и это было для меня достижение, чтобы зрячие не считали!
Слепой быть очень сложно… и жутко тоскливо… особенно, когда память не даёт тебе забыть сочность красок мира, в котором ты была не менее ярким пятном, начиная от рыжих волос и насыщенных зелёных глаз до загорелой кожи!
Аппетит резко пропал, и я, отложив приборы в сторону, осторожно вытянула руку в поисках стакана сока.
– Это всё? – Недовольно заворчал Дима, когда пустой стакан был отодвинут следом за тарелкой. – Яна… этого мало. Ты и так практически просвечиваешься. Такая худая…
– Давай не будем спорить, когда это бесполезно?
– Ничего не бесполезно! – Процедил мужчина, поднимаясь вместе со мной. – Сядь и поешь.
– Пожалуйста…
Даже будучи слепой, я чувствовала на себе взгляды окружающих. Как бы мне не хотелось, а они были, сколько не пытайся списывать это на завышенное самомнение… которого нет, если посудить строго. Весь мой сарказм – это элементарная защита от жалости и дурости, направленной на меня.
– Сегодня вечером будешь есть что-то покалорийнее фисташек, поняла?! – Рыкнул Зверев, дрожащей рукой приобнимая меня за талию.
Я бы воздержалась от его прикосновений, но в моём состоянии от них никуда не уйти. Если местность незнакома, я могу заработать нехилую шишку на ровном месте, не говоря уже про ступени и пороги!
Живот тоскливо буркнул, и Дима выругался сквозь зубы:
– К херам собачьим! На сегодня работа закончена. Идём в парк!
– А? – Я даже растерялась, замирая на месте, когда улица зашумела, и дверь ресторана со звуком колокольчиков прикрылась.
Чтобы Зверев ушёл с работы раньше шести-семи вечера!? Неслыханно!!! Это всё заслуги желудка?!
– Тебе нужно больше проводить времени на воздухе, – припечатал мужчина, увлекая меня куда-то в сторону.
Напрягая память, вспомнила, что неподалёку от офисного здания Дмитрия находится Михайловский сквер.
Когда мы очутились на месте, и моя попа прекрасно умостилась на удобную лавочку, в руках оказался бесподобно пахнущий пирожок с картошкой.
На глаза слёзы навернулись.
«Он – плохой! Плохой, Яна! Не позволяй себе проникнуться даже такими поступками!»
– Спасибо, – сдержано поблагодарила Зверева, вонзая в хрустящую корку жареного теста зубы.
– Ешь, – вздохнул Дима, замолкая. – Не за что…
Когда с двумя пирожками было покончено, отвязала повязку, в которой мне врач настоятельно велел ходить и не открывать глаза, чтобы не напрягать их напрасно, пока идёт восстановление после повреждения сетчатки.
– Яна… – предупреждение в голосе Димы странно дрогнуло.
– Я не буду открывать. Только хочу улыбнуться солнцу… и чтобы оно не оставило мне след полосы от загара на лице.
Июль в этом году был волшебный. Ни холодно и ни жарко. Самое оно!
Задрав лицо вверх, с тоскливой радостью представляла себе зелёные, как мои глаза, кроны деревьев, качающиеся на ветру, снующих туда-сюда людей и голубей, которые шумно ворковали, бросаясь спешащим глупышам под ноги.