Беготня вокруг меня насмешила. Пусть я её не видела, но слушать обрывочные приказы демона всея Питера было забавно.
– Сергей, остаёшься за главного!! Виталик, подгони мерс. Ты за рулём. Саша, позвони Андрею… нет… Заткнись. Не надо мне говорить, сколько сейчас времени. Врач нас уже ждёт… Ты чего замерла?
– А что мне делать? – Пожав плечами, прикусила губу, уголки которой так и тянуло приподняться.
– Обувай свои кошмарные ходули. Ааа… к чёрту!
– Что ты делаешь?! – Охнула я, когда меня подхватили на руки. – Остановись. Всё равно завтра на приём. К чему эта спешка?!
– Мне так будет спокойнее! Не спорь со мной хотя бы сейчас.
Покачав головой, фыркнула.
– Ладно. Делай, что хочешь.
– Буду считать это за твоё согласие, – подозрительно довольно выдохнул Дима, целуя меня в висок.
– Зверев, ты вообще обнаглел.
– Поговорим об этом чуть позже, моя дива.
Водительская дверь хлопнула, и я согласна замолчала, не желая становиться достоянием сплетен охраны Зверя.
Глава 6
Врач встретил нас на пороге клиники. Учитывая, что по моим подсчётам время было уже довольно позднее, это было странно.
Логику происходящего офтальмолог объяснил сразу:
– Проходите, господин Зверев. Вам повезло, что я задержался сегодня на работе. Я уже был в приёмной, когда вы позвонили.
Хлопки дверью, щёлканья выключателя, я на руках Димы – всё как-то переплелось в одном большом нервозном молчании. Меня радовало одно – световые блики не пропали. Наоборот, я отчётливо различала работу электрического чуда Ильича и не могла нарадоваться.
«Это же хорошо, что темнота рассеивается? Да – пусть молочная пелена не позволяет разглядеть предметы, стоящие в комнате, но это ведь тоже успех, правда?»
Врач внимательно слушал мои прерывистые пояснения сегодняшнего открытия, задавал наводящие вопросы, быстро обследовал какой-то своей аппаратурой, которую я развиднеть сквозь туман никак не могла, и только тяжело вздыхал.
Когда мужчина отошёл, я уже не ожидала услышать ничего хорошего. Настрой Строганова Михаила Ивановича пугал. Я никак не могла определить: это так офтальмолог устал после смены или это его так беспокоит мой случай?
– Итак. У меня для вас две новости: первая – глаза после операции на физиологическом уровне полностью восстановлены. Это хорошо. Признаюсь честно, когда потеря зрения наступает во время травмы зрительного нерва, является полной, с отсутствием прямой реакции зрачка на свет, это, как правило, свидетельствует о тяжелом морфологическом повреждении, в большинстве случаев приводящем к стойкому зрительному дефициту. В таких случаях эффект от операции сомнительный. Нам терять было нечего, и я рискнул, предварительно предупредив вас о патовой ситуации. Так вот, полугодичное наблюдение, реабилитация и покой должны были дать хотя бы какой-то результат… и реакция зрачка на свет – это не та, чтобы меня удовлетворила. – Михаил Иванович опять тяжело вздохнул. – И тут мы подбираемся ко второй новости… Побеседовав по вашему вопросу с очень перспективным профессором-офтальмологом на недавнем симпозиуме в Москве, у нас возникла одна идея… Если зрение внешне соответствует типовым показаниям нормы, причиной слепоты может быть психосоматика!
– Можно по-русски.
– О психосоматических заболеваниях понятно написала Луиза Хей – выдающийся американский психолог и основательница издательской компании «Hay House Publishing». Так вот, «глаза» Хей определяет, как орган, символизирующий способность ясно видеть прошлое, настоящее, будущее, а в разных заболеваниях зрения, Луиза первопричиной ставит «боязнь взглянуть на действительность прямо здесь и сейчас, ощущение себя в туманном настоящем, нежелание видеть своё существование, обида, упорнейшее нежелание простить». Яна, подумайте и скажите, вам что-нибудь из этих причин знакомо? В последнее время вам не приходилось чувствовать давление застарелых обид? Вас не беспокоит задавленность всем этим?
Пришёл мой черёд вздыхать тяжело.
– Да, я помню, как вы получили травму зрительного нерва. Авария, недолгий плен, который усугубил травму головы – это всё понятно, но после операции на вас что-нибудь оказывает давление?
«Если только я сама… Дима в этом плане идеален. Сначала меня не замечал, теперь заботой душит… и – нет! Его забота не воспринимается мной, как что-то давящее и противное. Что-что, а с собой я умею быть честной. Мне нравится быть с этим гадом, чтоб меня!!! Наверное, самоедство и есть та причина, о которой толкует доктор…»