— Да, мама, но нам нужно еще поговорить с Аликом. Мы тут разрабатываем один прием самбо, совершенно неотразимый, который обеспечит ему победу над любым противником. Сейчас мы пойдем его разучивать.
— Люся!
— Ну что я такого сказала, мама? У нас с Аликом чисто спортивный разговор. Тебе просто не интересно.
Они посидели у Люси в комнате и отправились на дежурство. Александр поблагодарил Нину Павловну за чай.
— Будьте осторожны, дети. Не связывайтесь с хулиганами, — напутствовала их Нина Павловна традиционной фразой.
...И вот дружинники идут по участку — Александр, Люся, Нора. Сегодня их участок — парк. В общем-то, парк еще закрыт, его открывают только 1 Мая, но в эти весенние вечера здесь немало гуляющих.
Парк плохо освещен. Лишь дальние уличные фонари добрасывают до него молочный свет. И небо. Оно не очень темное, в звездах.
Дружинники идут медленно. Парк невелик, и спешить им некуда, впереди еще два часа. Александр ушел немного вперед.
— До чего хорошо! — говорит Нора. — В такой бы вечер не улицы патрулировать, а с милым гулять. Впрочем, вы-то совмещаете приятное с полезным, — добавляет она после паузы. — Это я вот третьей лишней мотаюсь. Я вам не очень мешаю?
— Да ты что, Нора, как тебе не стыдно! — без особенного воодушевления протестует Люся. — А где он, твой «милый»? Он вообще-то есть? — переводит она разговор в более безопасное русло.
— А как же! Что я, уж совсем никудышная? — спрашивает Нора, высокая, румяная, чернобровая — словом, «видная». — Он мне говорит, что я самая красивая.
— Кто говорит? — интересуется Люся.
— Ну, милый мой.
— А! Да, он прав, ты...
Но Нора перебивает:
— А Александр твой тоже тебе говорит, что ты самая красивая?
— Тоже, — признается Люся.
— Они все небось так говорят. Трепачи!
— Почему трепачи? — Люся не согласна. — Они и вправду так думают. Каждый про свою.
— Ну уж ты скажешь! Вот Ритка. Знаешь, из нашей команды?.. Она же страшная. Отворотясь не наглядишься! Что ж, Иван ее тоже считает, что она самая красивая?
— Считает — и правильно делает. Для него она самая красивая. Это диалектика.
Нора молчит, подавленная последним, не совсем ясным, а потому особенно убедительным, аргументом.
— Вот в такой вечер, — говорит она, помолчав, — даже хулиганы, наверное, становятся добренькими. Видишь, нет ни одного. Смотри, какое небо, красотища какая! А, Люсь? А мы тут бродим, злодеев подстерегаем. Они все небось со своими девочками сами гуляют. Это только в бурю, дождь — словом, в плохую ночь разбойники хулиганят. Так по крайней мере во всех книгах сказано. Правда?
Навстречу им попадаются редкие гуляющие, кое-где на скамейках сидят парочки. Они пугливо или с досадой поглядывают на дружинников, нарушивших их уединение.
— Счастливая ты все-таки, Люся, — с нескрываемой завистью говорит Нора, — институт кончаешь. А мне еще три года трубить. Ты куда потом?
— Куда пошлют...
— А куда могут послать? А если замуж выйдешь, тогда не пошлют?
— Тогда пошлют туда же, куда мужа.
— А его куда? — настаивает дотошная Нора, кивнув в сторону Александра.
— В Сочи! — неожиданно отвечает Люся, как будто это само собой разумеется.
— В Сочи? — удивляется Нора.
— В Сочи, — подтверждает Люся. — Я там буду в школе преподавать, а он в газете работать. Чем плохо? А самбо везде можно заниматься. Он ведь влюблен в свою самбо больше, чем в меня. Я так, на втором месте, сбоку припека.
— Ну уж ты скажешь! — фыркает Нора, — «Сбоку припека». Люсь, ты его очень любишь?
— Очень.
— А если б он урод был или горбатый, ну, словом, такой — все равно б любила?
Люся смеется.
— Глупая ты, Норка, все-таки — совсем ребеночек. Ну, конечно любила! Что ж я его за цвет волос или походку люблю, что ли? Вот ты своего...
Но закончить Люся не успела. В конце боковой аллейки вдруг раздался испуганный женский визг, крики, громкий смех, топот бегущих ног.
Дружинники остановились, прислушиваясь. Топот приближался, и вскоре к перекрестку аллей, на освещенное дальним светом фонарей место, выбежали несколько человек.
Впереди, спотыкаясь на своих высоких каблуках, шепча задыхающимся голосом: «На помощь!», — бежала девушка. Волосы ее растрепались, лицо выражало ужас. За ней, все время оборачиваясь, как-то боком, спешил невысокий юноша без шапки. Он неумело, но отчаянно отбивался от преследователей.
Преследователей было четверо здоровых, молодых парней. Со смехом и криками, то визжа, то крича петухом, они размахивали прутьями, слегка ударяя ими юношу и девушку.