— По моему решению, с одобрения клана и дозволения Совета Старейшин, — торжественно вручая воину кольцо, приговорил Вожак, — с этого дня ты, Сумрак, сын Грозы, переходишь в Высшую касту, ибо только Высший Воин способен уничтожить за одну Охоту такое количество Священной Дичи, что одолел ты.
Сумраку очень хотелось возразить, что без своего верного проводника он ни за что бы не справился, однако оспаривать решения Вожака, а уж, тем более, Совета, он не имел права. Потому сын Грозы с почтением принял награду и разместил ее на одном из передних отростков гривы, пронзив его насквозь двумя острыми фиксаторами. Несколько капель крови скатились вниз по черной коже, и окропили доспех охотника. И сородичи вновь взревели, приветствуя ныне единственного в клане Высшего.
— В арсеналах тебя будет ждать новая броня, а в центральном ангаре ты сможешь выбрать для себя любой челнок, — напоследок возвестил Гнев, и Сумрак, низко поклонившись, вернулся в строй.
Когда церемония была завершена, и клан стал расходиться, к покорителю «Острова» приблизился отец.
— Наконец-то я могу по-настоящему гордиться своим потомком, — в своей привычной манере наградив сына снисходительной улыбкой, поговорил Гроза.
— Я счастлив, если оправдал ожидания, — учтиво ответил Сумрак.
— Ты их превзошел, — отец посерьезнел и, положив руку на плечо сына, крепко встряхнул его.
— Твой отпрыск вошел в Высшую касту не имея на счету и сотни охот, лет на двадцать раньше срока — но есть ли повод этому радоваться? — молодой воин внезапно поднял голову и поглядел на родителя испытующе. Гроза в ответ лишь рассмеялся и встряхнул сына еще раз.
— Мой отпрыск придумает, что с этим делать, — неожиданно проникновенно отозвался он.
Сумрак чуял: это была конкретная подстава. И Гнев устроил ее не иначе, как по подсказке отца… Гроза уже совершил однажды подобный кульбит, когда дал сыну Кровавого раньше времени: хорошо зная о стремлении юного самца приводить все элементы своей жизни в четкое соответствие друг с другом, он так вот своеобразно простимулировал потомка на дальнейшие свершения. И вот теперь сделал это снова… Решил, так сказать, подпихнуть малька вперед, опасаясь, как бы успокоенный Сумрак не остановился на достигнутом, считая, что в ранге Старшего Кровавого можно и подольше посидеть. Боги, ну почему никогда нельзя было нормально-то с сыном общаться?..
— Ты, что, не рад? — удивленно спросил Кошмар, догоняя загруженного товарища на выходе. И тут же признался: — Вообще, я был в курсе, но специально сразу не сказал. Ты злишься?
— Не могу — препараты не отпускают… — печально усмехнулся Сумрак.
— А, что тогда? — сын Броска в недоумении попытался остановить его.
— Тут не без бати моего обошлось, — понизив голос и наоборот ускоряя шаг, проговорил сын Грозы. — Ничего не скажешь, достойный способ нашел меня подстегнуть… И тебя заодно, раз уж ты со мной…
— В смысле? — не понял Кошмар. Сумрак, наконец, остановился.
— Вот ты недавно правильную вещь сказал, — его голос перешел в раздраженное шипение: — что ты теперь не знаешь, как перескок через статус оправдывать. А, представь, что меня теперь ожидает? В четвертом ранге не положено долго сидеть — это прямой путь к Великим. А, чтобы дорасти до Великого, надо провернуть что-то несравнимо более значимое, чем «Остров». И, желательно, уже в политическом отношении… И что мне теперь с этим делать? Мало того, что у меня стена фактически полупустая, так теперь еще и основательно думать надо, каким фокусом порадовать дорогих Старейшин. Тьфу, ты!.. Я-то думал, поживу спокойно в статусе Старшего, Маток набью… Кошмар, у меня на счету одна Матка! Это еще более смешно, чем твои полтора трофея!
В ответ на эту возмущенную тираду сын Броска внезапно расхохотался.
— Все бы тебе переживать, — весело подколол он. — Маленький статус — плохо, высокий — еще хуже! Научись уже удовольствие от того, что имеешь, получать, братуха! И потом, я ж с тобой. Мы вместе на «Острове» прорвались — значит, везде прорвемся. Не парься!
Вот так… И все, что мог сделать Сумрак в ответ — это только по-приятельски Кошмара «придушить», зажав локтем. Доказывать что-то было бесполезно.
В медблоке было тихо. Только неторопливый разговор вполголоса нарушал стерильное больничное безмолвие.
— Значит… Завтра вылетаешь?
— Да, брат, я должен попытаться…
— Чертоги Красной Воительницы… Кошмарик, путь-то неблизкий. Я вот что подумал…
— Отговорить? — сын Броска усмехнулся одной максиллой. — Не-ет, я все решил. И потом… Я бы с радостью прогулялся с тобой по отмелям, но… На Серую Провидицу я больше не вернусь. Слишком многое… Ты понимаешь.
— Да я совсем другое имел в виду, — возразил Сумрак, махнув на товарища рукой. — Ты только не подумай чего… Возьми мой старый челнок. Он на вид не очень, но надежный, ты же знаешь. И всяко быстрее доберешься, чем на рейсовом. И ночевать в нем можно…
— Спасибо, брат, — обрадовался Кошмар. — Это очень кстати!
— Только не вздумай разбить, — тут же предупредил сын Грозы. — Это отцовский, он мне дорог, как память!
— А, если я его перекрашу в оранжевый?..
— Я тебя самого перекрашу тогда…
Они вновь посмеялись, затем помолчали немного. После трудного и волнительного дня, окончившегося головомойкой от Тучки, засекшей побег, Сумрак уже взгромоздился на лежанку. Кошмар сидел рядом.
— Когда тебя отпустят-то? — поинтересовался младший самец.
— Недели через две-три, не раньше, — вздохнул старший. — Не знаю, как дотерплю…
— Сочувствую, — рассеянно проронил Кошмар. А потом неожиданно добавил: — Знаешь, а Тучка-то на самом деле вполне ничего, даже рекомендую.
Сумрак заметно вздрогнул.
…Он сидел и задумчиво созерцал свои руки. Искусственная кожа почти вся облетала, открыв взору истонченные, но добротно заросшие участки шкуры. По цвету они немного отличались от основного тона, но медики говорили, что со временем восстановленная чешуя потемнеет… Зато, следов от веревок не осталось. Главное, чтобы Прорва новых не добавила… Но, может, увидев, на какие жертвы воин пошел ради гарема, старшая самка все-таки будет с ним помягче? Хотя бы, первое время…
Боги, как же он все-таки соскучился! По своей обожаемой Грезе, по милой Солнышку… Даже по этим двум кусакам-извращенкам тоже соскучился, что уж греха таить… И при этом опять потерял половину Сезона… Что вот они теперь о нем думают?
А в гареме еще и работы невпроворот… С ремонтом надо помочь, вольер для молодняка новый сладить… Сейчас хоть средства на это будут — одно радует. Жалование Высшего — ни чета грошам Кровавого…
Эх, как же все успеть-то?..
— Тученька-а-а… — так и не докричавшись, самец возник в дверях и жалобно поглядел на лекаршу. Конечно, жалобный взгляд с одним страшным красным глазом выходил не очень… Тут еще тренироваться и тренироваться…
— Я сказала, сиди! Отторжение начнется — что делать станешь? — рыкнула разбирающая лекарства Тучка через плечо. Этот самец ее уже просто достал своим занудством…
— Ну, я же все, что ты скажешь, делать стану, чтобы не началось… Ну пойми ты, мне домой надо…
— Ты нормальный язык-то понимаешь? Нельзя! Не-льзя!!! Или тебе посильнее чего вколоть, чтобы опять лежал тихонечко, писал в трубочку? Я могу.
В ответ послышались разочарованный вздох и удаляющиеся шаги.
Непробиваемая баба… Уже которая по счету попытка провалилась…
Сумрак бросил полный презрения взгляд в сторону своей койки и поплелся по направлению к ней. Однако, проходя мимо аварийного выхода, заметил, что тот не заблокирован…