— Ну уж тебя-то он замечает, — заметила Джейлин.
— Вовсе нет. Ну разве что ночью, да и то не как личность, а как теплое тело. — Саманта криво усмехнулась.
— Ты считаешь, что в прошлый раз…
— Да, и в прошлый раз он был настолько замкнут, что иногда по целым дням даже не разговаривал со мной. Будто ты этого не знаешь.
Джейлин неохотно кивнула:
— В общем, я так и думала, но тогда мы были очень заняты, искали пропавшего ребенка.
— Я помню. Я тоже участвовала в расследовании. Только я говорю о другом, о том, что концентрация отнимает у Люка все его силы.
— Кстати, теперь я понимаю — ты предупреждала меня, когда говорила, что у Люка суженное поле зрения.
— Именно.
— Жаль, что я тогда не обратила внимания на твои слова. Только мне от этого было не легче. Сама посуди — трудно испытывать симпатию к мужчине, который лишь изредка замечает твое присутствие. Главным образом тогда, когда ему нужен секс.
— Сэм, способность полностью сконцентрироваться — это и недостаток Люка, и его сила.
— Вот как? — насмешливо произнесла Саманта. — Я, конечно, не психолог, но мне кажется, что концентрация такой силы блокирует собственные эмоции человека, делает его бесчувственным, что для Люка крайне вредно.
— Возможно, — задумчиво ответила Джейлин.
— Ты никогда не замечала одну особенность: Люк начинает ощущать страхи жертвы только в состоянии крайней усталости, когда доведет себя почти до полного изнеможения? — спросила Саманта. — После того как несколько дней не ест, сутками не спит. Только в этом случае он отдает себя работе. Но сколько у него энергии остается?
— Ты хочешь сказать, что он начинает работать после того, как ломаются его внутренние барьеры? — наморщила лоб Джейлин.
— Да. — Саманта кивнула.
— Но когда он начинает чувствовать жертву, ее страх охватывает и его самого?
— Разумеется. Вот почему он все время тянет время. Он боится. Если бы он смог открыться раньше, до того как страх жертвы начинает нарастать, прежде чем доведет себя до истощения, он действовал бы намного эффективнее. Я не сомневаюсь, он может улавливать ощущения жертвы и в своем обычном состоянии.
— Наверное.
Саманта посмотрела на раскрытую дверь, словно ожидая появления кого-то, но никто не входил, и она продолжила:
— Его что-то беспокоит, в его бессознательном сидит что-то, что мешает ему. И он ломает себя, заставляет отчаянно искать похищенного человека, платя за это невероятно высокую цену. Он сознательно истязает себя. Это что-то появилось много лет назад, полагаю, в момент, когда ему пришлось защищаться.
— Ты имеешь в виду психическую или физическую травму?
— А что ж еще? У большинства из нас они и вызывают экстрасенсорные способности. — Саманта нахмурилась. — Ты ничего не знаешь о его прошлом? Он ничего тебе о себе не рассказывал?
— Нет. — Джейлин пожала плечами. — Мы уже четыре года работаем вместе, но я не сказала бы, что знаю его лучше, чем кто-либо в нашем подразделении. Лукас довольно скрытен. Бишоп говорил мне, что раньше он работал в полиции, занимался раскрытием похищений — вот и все. По-моему, он даже не знает, откуда Лукас родом и где он учился. А ты с ним об этом разве не говорила?
— Да все недосуг как-то было. События развивались слишком быстро. Расследования, успех, внимание прессы. Потом меня стало раздражать, что он все время думает о чем-то, даже когда ложится со мной в постель. Если честно, ни о чем, кроме работы, мы с ним не разговаривали. А потом… я проснулась… в пустой кровати. Вышла из мотеля и наткнулась на Бишопа, и тот сказал мне, что спецподразделение больше не нуждается в моих услугах. Моя чалма, видите ли, подрывает доверие к нему…
— Я и не предполагала, что все закончилось так внезапно, — удивилась Джейлин.
Саманта понуро пожала плечами.
— Бишоп сообщил также, что послал вас в очередную командировку, что расследование не терпело отлагательств. Думаю, он не врал. Уверена, он отослал Люка, оторвав его от меня, из самых лучших побуждений. Ему нужно было заняться работой, он считал себя виновным в смерти того ребенка… А срочность отъезда — хороший повод, чтобы не будить меня и не говорить «Прощай».
Вздрогнув, Джейлин с сочувствием посмотрела на Саманту:
— Лучше бы ты мне этого не рассказывала.
— Почему? Неужели ты станешь меньше уважать его? — Саманта была очень серьезна, — Сейчас, через три года, я смотрю на все, что происходило тогда, по-другому. Люк просто не мог вести себя иначе. Понимаешь, все так запутано — это нечто внутри его, нежелание поддаться собственным эмоциям… У него просто не было другого выбора.
— Здесь я с тобой согласна. Внутренние психологические барьеры могут исковеркать жизнь любому.
— Знаю, — протянула Саманта.
— Ну хорошо, что-то мешает ему жить спокойно. И что дальше? Ты хочешь докопаться до причины? — спросила Джейлин.
Губы Саманты сжались, в углах рта появились решительные складки.
— Это необходимо сделать.
Джейлин с минуту молча смотрела на нее, затем, помедлив, сказала:
— Не хочешь больше говорить об этом? Не нужно. Только мне кажется, ты чувствуешь себя очень одинокой.
— Ты наблюдательна. С Люком я всегда или упрямая, в лучшем случае, или скандальная — в худшем.
— Только теперь ты начинаешь понимать, что двигает им. А три года назад?
— Нет, представления не имела.
— И как ты воспринимала его поведение?
— Болезненно.
— Ты и сейчас чувствуешь то же самое, хотя и знаешь о нем больше.
— Конечно. Понимать разумом — это одно, а чувствовать — совсем другое. — Саманта криво усмехнулась. — В любом случае я не требую от него любви, мне вполне достаточно и доверия.
— Ну а ты сама ему доверяешь?
— Да, — ответила Саманта не раздумывая.
— Даже после того, как он тебя бросил? Не понимаю тебя.
Саманта медленно проговорила:
— Я доверяла ему всегда, с первой минуты нашей встречи. Я твердо знаю — он не обманет меня и, если я позову его, он придет мне на помощь.
Джейлин недоверчиво покачала головой:
— Меня недавно бросил один хлыщ, но не так открыто. А до этого мы лет десять с ним встречались. Я курировала его бизнес.
— А ты стала бы с ним снова встречаться? — улыбнувшись, спросила Саманта.
— Черт его знает. Тебя послушаешь, так, наверное, и согласилась бы. Хотя нет, уж очень больно он задел мою гордость.
— Как любит говаривать ваш Бишоп, некоторые события должны произойти именно так, как они происходят.
— Любит? — удивилась Джейлин.
Саманта вскинула брови.
— А разве нет?
Джейлин внимательно посмотрела на нее.
— Именно так он и говорит.
— Эта фраза стала его мантрой.
В глазах Джейлин промелькнула тень подозрения.
— Ладно… Так, значит, ты подкалываешь Люка исключительно для того, чтобы пробиться сквозь его внутренний барьер и узнать, что находится за ним?
— Ну вроде того.
— Тогда советую тебе быть осторожнее. Барьеры образуются небеспричинно, и разрушение их причиняет человеку боль. Застань человека врасплох, и рассудок его может пошатнуться. Но с обычным человеком еще ладно, ему на помощь пойдет врач, а разбереди душевную рану экстрасенса, высвободи всю его электромагнитную энергию — его замкнет так, что никакой психиатр не помажет.
— Да, — согласилась Саманта. Об этом ей говорил и Бишоп.
Она нашла его в полицейском гараже, в комнатке, где стоял аквариум, в котором утонула Линдси. Он стоял, разглядывая его, в руке его было издевательское письмо, полученное утром от похитителя. Лукас смотрел то на него, то на аквариум.
Саманта вошла в комнату и тихо спросила:
— Что ты хочешь увидеть?
— Что он сволочь и псих, — ответил Лукас не оборачиваясь.
— А кроме этого?
Лукас в очередной раз оглядел аквариум и пробормотал:
— В нем мы нашли несколько волосков, которые явно принадлежат не Линдси. Пару дней назад я отправил их на анализ в Квонтико. Ответ получил только что — волосы принадлежат одной из жертв, погибшей несколько месяцев назад, по происхождению азиатке. Она была утоплена.
— Сомневаюсь, что он проглядел волосы.
— Конечно, нет. Он их оставил специально, для меня.
Саманта посмотрела на аквариум, затем перевела взгляд на Лукаса.
— И что ты обо всем этом думаешь?
— Аквариум использовался и раньше. Возможно, здесь же, но не исключено, что и в другом штате, откуда убийца доставил его сюда. Кстати, ту азиатку нашли на берегу ручья, в пятидесяти милях от того места, где мы обнаружили Линдси.
Саманта кивнула:
— Значит, для Меткалфа он приготовил что-то другое.
— Скорее всего да. Насколько мне помнится, из всех жертв утоплены были четверо, включая Линдси.
— Он изготовил эту штуку не просто для убийства, а чтобы напугать жертву, довести ее до состояния панического ужаса, — сказала Саманта.
— Верно, — согласился Лукас.
— Аквариум здесь. Что у него еще осталось?
Лицо Лукаса напряглось.
— Кроме Митчелла Кэллогана, он обезглавил еще двоих.
— Значит, у него есть гильотина. Что еще?
— Троих он полностью обескровил, перерезав яремные вены чем-то похожим на очень острый нож.
— Уверена, он не сам это делал, а смастерил какой-то механизм.
— Вероятно.
— Я насчитала девять или десять жертв. Как он убил остальных?
— Трое умерли от удушения.
Саманта ненадолго задумалась.
— Полагаю, не от удушения, а от нехватки воздуха. Скорее всего он помещал жертв в ящик с ограниченным запасом воздуха. Возможно, некоторое время подавал туда кислород. Иначе говоря, хоронил заживо.
— Согласен.
— Значит, у него есть и этот ящик. Спрятать его легко — достаточно неглубоко зарыть в землю.
— Ну, таких ящиков у него может быть несколько. Нет ничего проще, чем сбить несколько досок и прорезать отверстие сверху. Жертва помещается внутрь и закапывается.
— Остаются еще две-три жертвы. От чего они умерли?
— Представления не имею. От них остались только клочки мяса и волос, по которым даже причину смерти определить было трудно. Возможно, что он их либо удушил, либо обескровил, либо утопил. Никто не знает.
Безразличный тон Лукаса заставил Саманту нахмуриться.
— Таким образом, мы выяснили, что у него осталось триустройства, или метода, медленного убийства, не считая, конечно, подручных и простых способов — ножа или пистолета.
Лукас кивнул:
— И на одно из устройств сейчас взирает Меткалф — на гильотину, на стенку ящика или на какую-то машинку для рассечения вен — и ждет, когда она сработает.
— Где он находится, Люк?
— Откуда я знаю?
— Ты не чувствуешь его?
Лукас молчал.
— А убийцу ты чувствуешь? Неужели нет? По-моему, последние полтора года ты только о нем и думаешь.
Лукас резко обернулся и метнул на Саманту свирепый взгляд.
— Хватит тыкать мне в глаза промахами! — выкрикнул он.
«Наконец-то я его расшевелила», — не без удовольствия отметила Саманта.
— Да я же не об этом говорю.
— Я понимаю, о чем ты хочешь сказать, — что я закрыт наглухо, как барабан.
— Я говорила так Джейлин. А ты собираешься со мной поспорить на этот счет?
— Саманта, я расследую убийства. Либо помогай мне, либо убирайся к чертовой матери!
Она выдержала небольшую паузу, затем вздохнула и вышла из комнаты, неторопливо проследовав через весь гараж к двери со словами «Ну ладно, Люк, пока».
Лукас не окликнул ее, не бросился за ней.
Саманта не испытывала особого восторга, проходя по управлению без сопровождения. Полицейские молча провожали ее взглядами, но она отчетливо читала в них враждебность и ненависть.
Те из них, кто верил в то, что она настоящий экстрасенс, были недовольны тем, что она не могла сказать им немедленно, где находится шериф. Большинство же сотрудников считали, что в похищении Линдси и шерифа виновата она, Саманта. У них не было доказательств, но они в них и не нуждались — просто Саманта была единственной, кого можно было обвинить в этом.
Она понимала их реакцию, потому что неоднократно сталкивалась с подобным в прошлом. Ее многие считали «другой». А что это такое, быть «другим», Саманта давным-давно поняла на собственном горьком опыте. Люди редко ведут себя рационально, когда в их жизни случаются неприятности. Однако от осознания этого жизнь Саманты не становилась легче. Она продолжала идти под мрачными взглядами полицейских, а вслед ей летели негромкие и не самые вежливые комментарии. Она понимала, что проявление открытой враждебности — лишь вопрос времени, если, конечно, она не докажет свою непричастность к похищению тем, что поможет отыскать шерифа.
Так она думала, направляясь через все здание к служебному выходу. Она удивлялась: как все произошло? Ведь в своих видениях она не видела похищения шерифа. Почему преступник похитил его? Что за дикую игру он затеял?
«Как мне поступить в таком случае?»
Она остановилась у двери конференц-зала, только чтобы сообщить Джейлин:
— Люк прогнал меня. Я еду в цирк.
— Одна?
— Похоже, что да. Я бы осталась, если бы могла помочь, но вижу, что мое присутствие здесь только раздражает полицейских.
— Почти все они скоро уедут на поиски шерифа. Группы уже сформированы. Нам предстоит проверить и перепроверить самые удаленные места.
— Невеселое занятие, — вздохнула Саманта.
— У здания стоит толпа журналистов — не протолкнешься. Как только узнали, что похищен шериф, со всего округа понаехали.
— Ясно. — Саманта понимающе кивнула. — Я обязательно переброшусь с ними парой словечек. Они все равно видели, как мы с Люком входили сюда. Ранним утром, но тем не менее. Кроме того, наверняка заметили и его вчера возле моей палатки. Теперь мне их не избежать.
— Думаешь, тебе удастся успокоить их? — Джейлин кисло улыбнулась. — Сомневаюсь, слухов появится еще больше.
— Мне просто интересно узнать, что у них на уме. Надеюсь, выведаю у них, о чем они собираются рассказать в своих газетах и передать в шестичасовых новостях.
Джейлин хмыкнула:
— Скорее, напротив — ты только подольешь масла в огонь.
— Может быть и так, — согласилась Саманта.
— Люк будет недоволен.
— Он и не заметит, — отмахнулась Саманта. — Он обозлился на меня.
Они долго смотрели в глаза друг другу, наконец Саманта улыбнулась и вышла.
Глядя ей вслед, Джейлин пробормотала:
— И ты хочешь, чтобы я поверила тебе? Едва ли. Честно говоря, я не одобряю твоих методов, не стоит тебе взвинчивать Люка, особенно сейчас. Он как нитроглицерин: встряхни его посильнее — и взорвется. Да, плоховато ты его знаешь…
Немного постояв, Джейлин пошла к Люку.