Раньше она никогда не видела, чтобы мальчик приходил сюда во тьме. За холмами на востоке в небе возникло серебристое мерцание, показывающее место, где скоро за темными скалами должен появиться полумесяц и залить светом округу. Тогда она сможет получше разглядеть его. Она терпеливо ждала.
Позади ее брат Гартнайт, который был на пять лет старше нее, укладывал свои инструменты и вытянул над головой руки так, что хрустнули суставы. В следующий момент свет луны промелькнул у его ног и позволил ему заметить железную стамеску. Он нагнулся, чтобы поднять ее.
Брид подалась немного вперед. У мальчика были тонкие привлекательные черты лица и пока что детский нос, но в плечах уже чувствовалась резвость, которая проявится, прежде чем он обретет мужскую фигуру. Она вглядывалась в его одежду, бесцветную при бледном свете, и придвинулась ближе. Он ничем особенно не занимался, приходя на гору. Иногда просиживал здесь целыми часами, обхватив ноги руками и опустив на колени подбородок, просто уставившись в пространство. Несколько раз он подходил к камню Гартнайта и дотрагивался до резьбы руками, обследуя линии. Дважды в холодные месяцы он растягивался на раскаленной земле и спал. Как-то она подошла к нему ближе и постояла, согнувшись над ним, и тень от ее стройной фигуры упала на его лицо. Он нахмурился и, фыркнув носом, прикоснулся рукой ко лбу, но глаз не открыл.
Она могла почувствовать его страдания. Они истощали ее энергию, кружась вокруг него в виде черных волн, которые проникали во тьму и тревожили ее своим холодом.
Возможно, ее сочувствие было столь велико, что сделалось осязаемым; как бы то ни было, но он вдруг поднял голову, встревоженный тем, что услышал что-то, и взглянул прямо на нее. Она видела, как в его глазах отобразилось изумление. Он инстинктивно потер щеку и распрямил плечи, чтобы скрыть свои страдания. Секундный страх, который он испытал, увидя в тени фигуру человека, сменился облегчением, когда он понял, что это та самая девочка, которую он видел ранее, и он сделал смелую попытку улыбнуться.
— Привет.
Она нахмурилась. Слово было ей незнакомо, хотя улыбка была дружественной. И она вышла навстречу ему.
Она заговорила с ним на своем родном языке, языке древних пиктов.
Его сердце стало биться несколько спокойнее. Усталость от тяжелого крутого подъема, совершенного в тот день во второй раз, и девочка, неожиданно возникшая из тьмы деревьев, затруднили его дыхание. Теперь же он смотрел на нее скорее удивленный, чем испуганный. Она что-то говорила ему на языке, который он не понимал. Наверно, гэльский, подумал он, язык, который его отец считал варварским. Он пожал плечами, обращаясь к ней.
— Я не понимаю.
Даже при таком слабом свете он смог разглядеть сияние ее глаз, дерзкий наклон ее носа и подбородка. Она была одета в грубое платье, как будто выделанное из кожи.
Она тоже пожала плечами, подражая ему, а затем хихикнула.
Он обнаружил, что тоже смеется, и вдруг она смело подошла к нему ближе и дотронулась рукой до его щеки, смахивая воображаемые слезы. Ее жестикуляция была ясна: почему ты печален? Не падай духом. Затем она дотронулась руками до его руки и наигранно вздрогнула. Она была права. Он очень холодный.
Он не был вполне уверен, что знает, как произошло, что он пошел за ней. Несчастье, холод и голод, которые он испытывал, оказались убедительными доводами. Когда она взяла его за руку и потянула за собой, жестами давая понять, что необходимо поесть, он с готовностью кивнул и пошел с ней.
Он шел за ней по направлению к камню и, проходя мимо, легко прикоснулся к хорошо знакомым очертаниям. Над дорогой навис туман, и он заколебался, но, когда она вновь потянула его за руку, он пошел, остановившись, лишь когда увидел ее брата. Высокий молодой человек с перекинутым через плечо кожаным мешком с инструментами выглядел не менее удивленным, чем он сам. Он спокойно и настойчиво что-то говорил девочке, а та отвечала явно дерзко. Тогда она представилась, ткнув себя в грудь.
— Брид, — сказала она твердо. Она произнесла «Брийд». — Гартнайт. — Это было сказано, когда она похлопала молодого человека по плечу.
Адам ухмыльнулся. Он указал на свой живот.
— Адам, — сказал он.
— А-дам. — Она нежно повторила это слово. Затем вновь рассмеялась.