Мирада смотрит мне в глаза, сама тьма смотрит мне в глаза, полностью обвалакивая меня.
Её голос вводит меня в транс, но ужас и холод внутри меня не проходят, наоборот усиливаются. Странный голос — с хрипотцой и негой.
— Мой маленький принц. Мой будущий господин. Мой будущий король. Я награжу тебя сейчас такой властью и силой, которой нет ни у одного человека в этом мире, и не будет. Вместе с тобой мы станем править и наслаждаться жизнью. Тебя будут бояться, тебе будет подвластен любой человек, будут исполняться любые твои желания. Твоя тьма получит весь этот мир, а я буду рядом и помогу тебе. Когда ты вырастешь, у тебя будет всё, что ты захочешь. У тебя буду я! Всегда!
Мирада наклоняется ко мне и касается моих губ своими губами. А у меня нет сил сопротивляться. Мои глаза широко открываютя, я чувствую её губы на своих, БОЛЬНО КАК!!! Из её рта в мой течёт тьма. Всё тело словно выкручивает, сжимает и разжимает, пальцы рук и ног выпрямляются в судороге. Хочу крикнуть, но не могу. Как будто крик идёт во внутрь меня.
Мне всего семь… выживу ли я… не хочу жить… ТЬМА…
Отшатываюсь от окна, не могу смотреть на Сибиллу. Тьма поднимается внутри, хочет завладеть мной, подчинить. Но я не даю ей распуститься во мне. Я научился её контролировать. Брат помог мне, когда спас. Не помню, как это было, очнулся уже во дворце.
Дамиан пытался найти способ избавить меня от тьмы. Не было способа. Я не мог ни управлять тьмой, ни контролировать. Плохо было всем, не только мне. Я был постоянно раздражён, нападал на всех, рушил и крушил. Меня все боялись. Только брат мог меня успокоить. Моя тьма боялась его, что-ли, не знаю.
Дамиан почти всегда был рядом, таскал меня везде за собой. Мы с ним вдвоём занимались, входили в успокоительный транс. Мы садились напротив друг друга, отрешались от этого мира и он наставительно учил меня подчинять тьму. Я научился.
Но тьма была во мне, никуда она не делась и вырывалась иногда, давая мне почувствовать свою силу и власть. Я управлял ей: иногда усмиряя, а иногда специально отпуская. Мне нравилось, когда меня боятся и слушаются. Отпуская тьму, я действительно получал огромное удовольствие, это как наркотик, не хочется отказываться от кайфа.
Особенно с девушками. В Академии, где я учился, были и студентки.
По-началу никто ко мне не подходил. Все знали кто я и какой я. Но меня всё равно считали красавчиком, не смотря на седые волосы. Девчонки засматривались на меня и через полгода сами вешались.
Сначала я пытался отдалиться от них, искал способ быстрее отделаться, потому что знал, что причиню боль, потому что хотел причинять боль. Мне было не приемлено ничего милого и розового, от поцелуев в губы просто отвращало. Даже просто целовать девичье тело у меня не получалось. Мне хотелось ударить, сжать посильнее до боли, до слёз в глазах, до криков. А потом брать жёстко, резко, до упора, безжалостно, удовлетворить только свою похоть, не заботясь ни о ком. В эти моменты тьма выплёскивалась из меня, выходя на свободу. Я не хотел её сдерживать и получал удовольствие дикое, безудержное. В такие моменты я слышал хохот Мирады у себя внутри. Второго раза никакой девчонке уже не хотелось быть со мной.
И, конечно, из-за этого у меня были проблемы. В Академии учились дети богатых и знатных родителей. Простым крестьянкам вход был закрыт. Естественно, они жаловались своим папашам, а папаши Дамиану.
А я что? Они сами напрашивались. Знают же меня. Радовало одно, что после такой ночи любви, они замуж за меня точно не хотели.
Дамиан просил меня не трогать студенток, не нарываться на скандалы, даже если они сами лезут ко мне в штаны.
Отправлял меня в, Дом удовольствий". Там тоже, после одного раза, никто не соглашался со мной спать, даже за большие деньги.
Пока я не встретил Силаю, проститутку в одном из, Домов удовольствий". Она оказалась такой же бесбашенной, как и я. Сама просила по-жёстче. Правда, болела после меня неделю, но всё равно ждала. Только меня.
Я, иногда, привозил её к себе.
Когда закончил Академию, то в подвале замка организовал свою собственную комнату удовольствий. Брат знал и не был против. Он понимал, что иногда мне нужно сбрасывать напряжение. Но предупреждал — не калечить и не убивать. Взял с меня обещание, что девушки туда будут спускаться только по своей воле.
Силая же с радостью туда бежала. И мы оба наслаждались болью и друг другом. О любви речи не шло, чисто плотские утехи.
Но появилась Сибилла и Силаю я больше не звал.
А после того, как душа Светланы попала в тело Сибиллы, я даже думать перестал о Силае.