Ренард научился контролировать тьму в себе. Но так же понял, что если её долго держать в подчинении, то в какой-то момент она всё-таки прорывается из своего сосуда. Так было несколько раз. В эти моменты Ренард даже не помнил, что с ним случилось, тьма полностью подчиняла его себе.
Тогда братья решили, что Ренард иногда будет выпускать тьму, но не в ущерб живым существам.
Одним из способов выпустить тьму был секс — жёсткий с болью, но только по согласию. Ещё бой. А так же Дамиан иногда посылал своего брата в провинившиеся области для наведения порядка.
Пока Авилла рассказывала мне про Ренарда, я плакала. Мне было так больно. Маленький мальчик перенёс столько страданий и боли, что поседел. И даже сейчас ему совсем не легко. Он продолжает страдать из-за несправедливого отношения к нему. Как же мне хочется быть с ним рядом, взять его боль на себя, чтобы ему хоть чуть-чуть стало легче. Хоть Ренард и говорит, что привык к такому отношению и его это не трогает. Но разве к такому привыкнешь.
Нет, я не буду его жалеть. Я его поддержу. Но где же он сейчас?..
Глава 11
Глава 11
Светлана
Прошло две недели с тех пор, как уехал Ренард. Я всё время думала о нём.
Хотя скучать было некогда. Мы с Авиллой разработали план, как сделать из меня настоящую Сибиллу. Мне очень много нужно было изучить и запомнить. Я перечитала кучу книг, прослушала кучу лекций. Для занятий со мной по географии, истории, знаний закона и права был приглашён очень надёжный человек. Ведь никто не должен знать, зачем это Сибиллу заново всему обучают.
Этикету и танцам меня обучала сама королева. Мы закрывались у неё в комнате, как бы на девичьи посиделки.
Мне нравится узнавать всё новое об этом месте, этой стране и людях. Знания впитываются легко, сама удивляюсь. Занята всё время, что позволяет меньше думать о Ренарде. А ночи все мои с мыслями о нём.
Сплетни ходили разные. Конечно, все заметили, что Сибилла изменилась. Некоторые говорили, что Сибилла стала шёлковой, потому что принц Ренард избил её в своей комнате пыток (сплетен про эту комнату было очень много, но точно никто ничего не знал). Некоторые говорили, что это влияние их самой лучшей и доброй королевы Авиллы. Не зря же очень часто закрываемся в покоях королевы.
Мы с Авиллой эти сплетни не пресекаем, пусть болтают. Но, и прислушиваемся. Лиззи, послушная девочка и ещё та болтушка, регулярно меня ими снабжала.
Иногда, все таки, приходилось побушевать для образа — покричать, вещи пошвырять. Это пока переделывали мои комнаты, типа — то не нравится, это не хочу. Потом для отвода глаз меня успокаивала королева, а я просила прощения.
С отцом Сибиллы мне всё-таки встретиться пришлось. Предворительно информацию о семье мне дали, но я всё равно боялась.
Я знала, что он где-то караулит меня во дворце, мне нужно было всё чётко и правильно сыграть и было немного сташно — интриги это не моё.
Папаша выловил меня, когда я шла их библиотеки, больно схватил за локоть и потащил в нишу, чтобы нас никто не увидел.
— Папа? — ух ты, какой натуральный испуг у меня на лице. — Отпусти, мне больно.
— Ты что творишь, доченька? С чего вдруг ты вся такая хорошая, а? Ты же всё испортишь. — шипит мне в лицо папаша, и взгляд такой злой, и чуть слюнями не брыжжет. — Во дворце тишь и покой, стала подружкой королевы. Тебя перекупили? Или ты хочешь навредить мне? Испортить все наши планы? Отвечай, дрянная девчонка!
И он так сильно меня тряхнул, что я даже взвизгнула от боли.
А нет, не страшно, главное папаше не показать, что я его не боюсь. Подпустила в свои глаза гадливости и стервозности.
— Отпусти меня, папа, мне больно. Никто меня не перекупал. Мне просто надоело ходить грязной и полуголодной, горло уже саднило от моих истерик. Всё, хватит, я так больше не могу! Тем более для кого я это делаю — Ренарда за эти полтора месяца видела два раза всего. Его постоянно нет во дворце. Я делала всё так, как ты сказал, и за оба эти раза он меня чуть не убил. Ты, что, смерти моей хочешь? — чуть ли не на крик срываюсь я.
— Ренард тебя бил, издевался над тобой? Говори! Резал? Душил? Говори! Это как раз таки способ избавиться от всей этой семейки. Мне, родному отцу, даже не сказали, что моя девочка полумертва. Я подниму кого надо. А ты, — он дёрнул меня ещё раз, — расскажешь, что он с тобой делал, извращенец. Что он делал с тобой, как убилал?
— Это мерзко, папа, — пускаю слезу, — я не хочу об этом никому рассказывать.