Дорога до моего Южного Бутова занимает два часа. Два часа жизни! Похоже, мне пора привыкать к столичным пробкам. Хотя, нет, не придется. Моим видом транспорта будет метро, на такси рассекать по Москве точно не буду.
В квартире все такой же беспорядок, кухню еще предстоит разобрать и отмыть все, что получится. И все-таки здесь мне спокойнее, чем у Морозова. Вот только на окно надо будет поставить решетку.
Смотрю на экран телефона и улыбаюсь. Папа! Наконец-то. Сто лет с ним не разговаривала. А событий много произошло.
— Привет!
— Привет, родная! Ты как? Обустроилась? — Голос у папы уставший. Скорее всего, опять не выспался, он у меня сова, раньше двух обычно не засыпает.
— Обустраиваюсь. Пока еще не все готово. Как выставка прошла?
— Нормально, — отвечает с секундной задержкой, и я понимаю, что продать ни одной картины не получилось. Иначе бы уже похвастался. А врать папа у меня не умеет.
— Ясно. Ты когда приедешь? Новый год вместе встречаем здесь?
— Пока не знаю, Вика. Дома дел много, потом прямо после праздников пригласили оформить стены. Халтура, конечно, но платят неплохо. Вроде как.
Папа у меня художник, очень талантливый. Но мало кто получает признание при жизни — как правило, сначала надо умереть, и только потом твои работы станут покупать.
— Приезжай, пап! Квартира небольшая, но мы вдвоем тут поместимся нормально. — Помолчав немного, добавляю: — Я не хочу, чтобы ты отмечал Новый год в одиночестве.
— Не буду. Не переживай. Ты с мамой разговаривала? Почему трубку не берешь, когда она звонит?
— Ты знаешь почему. Мне с ней не о чем говорить. Она бросила нас. Молча ушла, ничего не объяснив ни тебе, ни мне. Вы вместе двадцать два года прожили, а она…
— Хватит, Вик. Она твоя мать, этого не изменить. Волнуется за тебя, а ты в Москву сбежала, лишь бы ее не видеть. Думаешь, она этого не понимает?
— Она поэтому тебе звонила? Нажаловаться на меня? И ты ее выслушал?
Зло берет, что отец с ней общается. Мать оставила его практически без средств к существованию, забыв, что только благодаря ему она сделала карьеру и смогла столько зарабатывать, чтобы обеспечивать нас всех. Никогда ее не прощу!
— В кого ты такая категоричная, как думаешь? Точно не в меня. Мама волнуется, ты ее единственный ребенок.
— У нее теперь пасынок появился, пусть там нотации свои читает! — выпаливаю и сразу же жалею об этом: перед глазами снова замаячил полуголый Морозов. Вряд ли он успел одеться, когда к нему Дятлова прибежала.
— Мама сказала, ты вроде как ладишь с этим парнем, — терпеливо говорит папа. — Расскажи, какой он? Я очень хотел, чтобы у тебя был брат, но не сложилось.
— Мама, как всегда, не в курсе, что на самом деле происходит. Мы с ним не друзья, пап. Он меня дико бесит. Прилетел сюда, в Москву, за мной, представляешь? Узнал как-то адрес и вчера объявился на пороге. Ты маме не говорил, куда я еду?
В трубке тишина. Ну все ясно! Спасибо, пап!
— Я только сказал, что Володя за тобой присмотрит. Вот и все. Она же волнуется за тебя.
Ловлю себя на мысли, которая мне очень не нравится. Две трети разговора обсуждаем маму. Будто других забот у нас нет.
— Давай оставим эту тему. Ничего все равно не изменится. И, пожалуйста, не рассказывай ей больше ничего обо мне. У меня новая жизнь, пап. И другие заботы. Сейчас поговорю с тобой и буду разбираться с переводом. Потом посмотрю работу, хотя кто ее ищет перед Новым годом… И я очень жду тебя, пап. У меня же больше никого нет, кроме тебя. И у тебя есть только я.
Не сразу смогла после нашего разговора переключиться на уборку. Хотя основное мы с Морозовым сделали вчера. Кухня просто очень грязная, ее надо лишь отмыть, выбрасывать тонну ненужных вещей вряд ли придется. Скорее, так, по мелочи. Но сначала надо позвонить в «Вышку»!
Если не пройду, по крайней мере буду точно знать и не тратить сил на переживания. И так перенервничала за последние сутки. Учеба важнее и шпаны в окне, и заботливого Морозова, от которого в дрожь бросает и хочется сбежать. Но сначала — врезать ему хорошенько, чтобы не смотрел и не касался меня. Как подумаю, сколько через его руки прошло девиц! Да и впереди очередь наверняка приличная.
От ненужных мыслей отвлекает гудение телефона. Скалкина! Наконец-то!
— Вика! Вика!
Сквозь уличный шум разобрать другие слова не получается, лишь по тону понимаю, что Тамара очень довольна. Похоже, мой ответ она тоже не слышит, поэтому через несколько минут перезванивает, уже находясь явно в более тихом месте.
— Ты звонишь сказать, что возвращаешься с Холодовым обратно, верно? — спрашиваю я, рассматривая вещи Скалкиной на стуле. — Как, кстати, конкурс прошел?