Вскоре Алек стал уставать. Кровь, сочившаяся из раны, заливала глаза, мешая и отвлекая, от жары все тело казалось вялым и тяжелым, а нижняя челюсть нещадно ныла после особо удачного удара Лилит. И она этим воспользовалась. Ловкая подсечка сбила его с ног, кнут обвил шею, локоть Лилит прижался к затылку, затягивая бич туже, и Алек инстинктивно схватился за него, пытаясь оттянуть, чтобы сделать вздох. Лента кнута сдавила горло, почти мгновенно перекрыв доступ к воздуху. Жалкие его капли со свистом проникали в легкие, причиняя больше боли, чем облегчения, перед глазами все расплылось, превратившись в неясные силуэты, кожа горела, сердце судорожно билось, а в голове стучало одинокое: «Неужели это все?»
Он почти сдался. Руки ослабели, а тело напряглось, точно приготовилось забиться в агонии, а дальше… галлюцинация от недостатка кислорода или плод воображения, но Алек вдруг явственно услышал голос Магнуса:
— Сдаешься? Александр, а как же твое обещание?
Перед глазами промелькнуло залитое слезами лицо Макса, грустные глаза Изабель, отстраненно-печальный Роберт, заламывающая руки Мариз и Магнус. Яркий, контрастный, живой, выбивающийся из колеи, горячий, откровенный, странный… правильный. Его взгляд — плавленное золото с еле заметными теплыми искрами.
— Александр…
Алек будто очнулся. Хотя сознание по-прежнему стремилось ускользнуть от него, он постарался оторвать одну из рук от стягивавшего его шею кнута и потянулся к закрепленному на бедре кинжалу. Не сразу, но он смог дотянуться до рукояти и вытащить тот из ножен. Перехватив его поудобней, он оглянулся через плечо на Лилит, вынужденную стоять максимально близко к нему, чтобы удерживать хлыст натянутым достаточно сильно, не давая ему дышать. И, еще раз перехватив холодную рукоять, вонзил острие максимально высоко.
Острие прошло мимо края корсета, защищавшего Лилит от таких атак, пройдя всего половиной дюйма ниже, над лоном, а стоило Алеку неловко провернуть кинжал, застряло, впившись в кость. Лилит с криком откинула кнут прочь, и Алек в то же мгновение зашелся долгим судорожным кашлем. Он жадно хватал воздух ртом, медленно распутывая петли хлыста, а избавившись от них, опираясь на лук, который нашел чуть в стороне, с трудом поднялся на ноги.
Лилит ползала в собственной крови. Кинжал, все еще торчавший из раны, не давал внутренностям вывалиться наружу, но наметанным глазом Алек тут же заметил, как приподнимаются края плоти, точно нутро девушки рвется на свободу из ненадежной, поврежденной оболочки. Заметив Алека, Лилит попыталась дотянуться до кнута, но стоило той прижаться животом к земле, кинжал, приобретя дополнительную опору, вонзился глубже. Кончик его показался из ее спины в то же мгновение, что девушка взвыла раненым зверем. Постепенно яростный крик перешел в рыдания и всхлипы, а когда Алек уже натянул тетиву, намереваясь прервать ее мучения, глухо выстрелила пушка.
Он обернулся, пытаясь найти Джейса и Джонатана, которых совершенно потерял из виду в пылу сражения с Лилит. Те обнаружились у самого края площадки — судя по резким, коротким ударам, оба порядком устали, но подобравшись поближе Алек с удовлетворением заметил, что Джейс явно выигрывал. Джонатан допустил явную оплошность — пропустил достаточно серьезный выпад, что позволило Джейсу отвести его руку в сторону и ударить кулаком, заставив противника потерять ориентацию и контроль над поединком. Еще один удар — меч Джейса прошелся по касательной, лишь чуть задев ногу Джонатана, а вот следующий оказался более удачным — пришелся по животу, пусть и не глубоко. Этот удар заставил Джонатана упасть, а Джейса ликующе повернуться в сторону Алеку, что торопливо бежал в его сторону.
Но пушка еще не стреляла.
— Джейс!! — закричал, что есть мочи Алек, натягивая тетиву.
Он опоздал. Стрела прошла мимо, а из груди Джейса торчал меч.
Когда Алек уже почти отпустил тетиву, чтобы прикончить мерзавца, Джейс лежал на земле, а Джонатан игриво прислонил меч к его горлу.
— Не-а! Если хочешь, чтобы твой дружок еще пожил, придется придержать свой лук, — пригрозил он Алеку, довольно улыбнувшись, когда тот последовал его приказу. — Отлично. Признаюсь, было довольно хитро держать в секрете, насколько ты умен с ним в руках. Ты буквально разрушил все наши планы на эти игры.
— Какая жалость, — хмыкнул Алек, подойдя чуть ближе, но на достаточном удалении от Джонатана, краем глаза беспокойно посматривая на стремительно бледнеющего Джейса.
— Знаешь, мы во многом похожи, — задумчиво пробормотал Джонатан. — Нас обоих растили победители. Вот только меня растили, чтобы я мог убивать, а тебя — чтобы ты мог умереть.
— Любопытная теория. Проверим? — торопливо предложил Алек.
— Это будет интересно, — пробормотал Джонатан, отступая сторону, чтобы Алек мог подобрать меч, оброненный Джейсом.
Стоило Алеку это сделать, он напал. В его движениях не было изящества или игры, он действительно стремился к одной-единственной цели — смерти соперника. Каждый удар выверен, силен, оглушителен, и держи Алек меч в первый раз, он был бы уже мертв. Удар, взмах, столкновение, скрежет металла, тяжелое дыхание, капли крови — что Алека, что Джонатана, — пачкающие кожу. Противостояние прервал Джонатан несколько минут спустя, резко отшатнувшись от взметнувшегося меча.
— Неплохо. Ты хороший соперник, Алек. Вот только меч — явно не твое оружие, — резюмировал тот, явно ожидая от него какой-либо реакции, а когда ее не последовало, снова напал.
Все внутри Алека клокотало и кипело от негодования. Все эти чувства, что будил в нем Джонатан, игры, Капитолий, все, что накипело с момента Жатвы — ярость, гнев, горе, ненависть, злоба — все бушевало, бурлило, рвалось наружу. Хотелось убить, растоптать, уничтожить, закричать, потому что Джонатан — убийца, хладнокровный, жестокий убийца, планомерно убивавший детей, потому что выиграть игры в его больном на голову семействе считается почетными и престижным. А еще больше потому, что из-за него, из-за Джонатана, и из-за таких как он — жадных до крови, зрелищ, чужих, выставленных напоказ чувств капитолийцев — он, Алек, теперь убийца тоже. Адамант. Сильва. Крис. Мэдзи. Люси. Лилит. А теперь Джейс. Все эти люди, с которыми он говорил, дружил, общался, доверял, мертвы или умирают, и Алек не может, но вынужден, оставить все как есть.
Джонатан неловко споткнулся на неровной земле, что дало Алеку мгновение — не больше — и он им воспользовался.
— Ты прав, — согласился он с его словами, в следующую секунду вонзив стрелу, которую все это время держал припрятанной, ему в глотку снизу вверх.
Изо рта Джонатана полилась кровь, что забрызгала и без того грязного Алека с головы до ног, изумленные, широко распахнутые глаза замерли, громким, привычным гулом прогремела пушка, и только потом его тело мешком грохнулось на пыльную землю.
— Джейс! — Алек кинулся к другу. — Джейс!
— Отличный удар, — каждое слово давалось тому с невероятным трудом. Кожа Джейса побледнела, став практически серой, из-за чего капли крови казались пятнами чернил, случайно пролитыми на безупречный холст. — Ты видел… его лицо?
— Спасибо, — выдохнул Алек, сумев выдавить из себя кривую улыбку. — Можешь пошевелиться?
— Нет, — тут же отозвался Джейс, даже не пытаясь что-то изменить в своем положении. — Валентин учил нас этому удару годами. Место, ударив в которое, можно перебить позвоночник и пронзить сердце. Конечно, Джонатан как всегда схалтурил. Иначе я был бы уже мертв.
— Значит, у нас есть еще время, — шмыгнул носом Алек, пытаясь осмотреть рану, что тот неловко зажимал рукой.
Дрожащие пальцы сомкнулись на его кисти.