— До сих пор не могу поверить, — говорил Харви, чей недавний гнев, вызванный неповиновением Александра, изрядно смягчился от успешного дня и превосходного вина, — что тебе удалось сбросить его с коня. Боже правый, только подумать: зеленый юнец, только из монастыря — и спешить такого! Прямо как Давид и Голиаф!
— Он этого просто так не оставит, — предупредил Арнауд, который выпил не меньше, чем Харви, но был несколько угрюм. — Известный головорез…
— Силы Господни, он что, попытается снова сцепиться с мальцом?
— Нет, но мы…
Харви хмыкнул и разлил остаток вина по кубкам.
— Ладно, выпьем и забудем. По последней — завтра рано вставать, — выпил залпом и покосился на брата. — Как теперь твои ребра, Алекс?
— Печет, — с сожалением сказал Александр и осторожно провел рукой по тугой полотняной перевязи. Боль несколько смягчил полученный вечером прекрасный подарок: раззолоченная перевязь, преподнесенная Джоном Маршаллом в знак признательности.
— Наденете, когда завоюете рыцарские шпоры, — сказал тот с приятной улыбкой.
Как выяснил Харви, Джон Маршалл приходился племянником Уильяму Маршаллу, знатному лорду, владельцу обширных поместий в разных уголках Англии, Уэльса, Ирландии и Нормандии, который находился в близких отношениях с правителями Анжуйской династии. В молодости барон Уильям считался едва ли не сильнейшим из турнирных бойцов, но и сейчас, на пятом десятке, он оставался могучим воином. То, что Александр обратил на себя внимание представителя клана Маршаллов, было еще одной причиной, унявшей гнев Харви.
— Завтра останешься в лагере, — сказал он брату. — Надо почистить и смазать доспехи.
И тут же добавил:
— При всем твоем бойцовском мастерстве мне будет куда спокойнее знать, что ты находишься не слишком близко от ристалища.
Александр только осторожно пожал плечами. Боль в ребрах не способствовала желанию спорить, да и вообще после сегодняшних приключений не хотелось пока что лезть в гущу событий.
Неслышно из полутьмы выплыла Манди и наклонилась между сидящими, убирая со стола пустую посуду. Аромат смолистых курений и лаванды коснулся ноздрей Александра. А Харви глянул на девушку, сощурился и воскликнул с негодованием:
— Вы что, закутали ее в плат? Такие замечательные косы!
— Пришло такое время, — сообщила Клеменс, выходя из шатра, где при светильниках заканчивала шить. — Вы, к сожалению, не единственный, кто обратил внимание на ее волосы, Харви. Она уже больше не ребенок, а молодая женщина, а в нашем семействе придерживаются приличий.
Больше всего Харви поразила чопорность тона, которым заговорила Клеменс, но рыцарь быстро овладел собой и сказал:
— Да, конечно… Просто все так неожиданно… К сожалению, это правда… — Он улыбнулся Манди. — Я ведь помню ее малышкой, по колено мне ростом… Как летит время!
— Вот именно, — согласился Арнауд с печалью.
А Манди подергала за край плата и пожаловалась:
— У меня от него все зудит, так жарко… Такая дрянь…
— Очень скоро привыкнешь, — отозвалась Клеменс. — Через пару недель станешь чувствовать себя неловко с непокрытой головой.
— Но другие девочки ничего такого не носят.
— То, что приличествует вам, никак не связано с уровнем их воспитанности. — В тоне матери ощущалось острое предупреждение.
— Да, но мне…
— Достаточно. Манди, — прервал ее Арнауд. — Ты смущаешь наших гостей и ставишь себя в неловкое положение: Ты будешь носить плат, потому что мы решили: пора. И больше ни слова об этом.
Подбородок девочки задрожал; Манди поджала губы, схватила пустой кувшин и исчезла в шатре, оставив всех в неловком молчании.
С напряженной улыбкой Харви поднялся, помог встать Александру и сказал, разряжая обстановку:
— Доигрался, Арнауд. С утра у тебя была одна женщина на руках, а теперь целых две.
Арнауд чуть принужденно фыркнул:
— Девушка с характером. Вспыхнет, а чуть позже начинает раскаиваться.
Он, тоже поднялся и пошел проводить братьев де Монруа. И уже отойдя от света очага, сказал:
— Да, две женщины на руках, и одна — с ребенком. Вот так. Где-то в канун дня святого Мартина я снова стану отцом.
— Так вот почему ты сегодня на ристалище дрался как лев! — воскликнул Харви. — Мои самые сердечные поздравления вам обоим. — Он обнял и похлопал друга по спине. — Надеюсь, малыш будет похож на мать.