Харви подошел к брату, легонько потрепал его по плечу и сказал, подавив волнение:
— У меня еще не было ученика.
Улыбка Александра была бледной и слабой, но все-таки это была улыбка. Харви принял его и даже употребил слово «ученик», а не «обуза» или «камень на шее». И не напоминал об обязанностях, хотя Александр и сам не хотел быть в тягость. Даже сказал:
— Я и сейчас мог бы что-то делать. Умею петь, играть на арфе… А еще читать и писать, если кому-то нужны услуги чтеца и писца.
— О, — повеселел Харви, — и на певцов, и на писцов спрос есть постоянно. — Ладно, пойдем. — Он еще раз потрепал Александра по плечу, затем вернулся к своему коню, взял его под уздцы и отвел подальше на луг. Брат следовал за ним на безопасном расстоянии. Затем Александр спросил:
— Ты всегда тренируешься при полном параде?
— Разве я тренировался? Я искал нанимателя. — Харви вбил в землю колышек поглубже, стреножил и привязал коня на длинную веревку. — У большинства из нас есть покровители, высокородные лорды, под чьими знаменами мы сражаемся. Мало кто из рыцарей отваживается выехать на ристалище в одиночку. На них нападают в первую очередь. Сражаться лучше всего так, чтобы твою спину кто-нибудь прикрывал. — Он собрал амуницию и направился к шатру.
— И как, удалось найти патрона? — Попытался вникнуть в ситуацию Александр.
— Нашел. — Глаза Харви блеснули. — Хотя правильнее сказать «нашли», потому что мы «сватались» с Арнаудом де Серизэ. Да, нас приняли в свиту Джеффри Дардента Эвренча на все время турнира. Двадцать процентов от всех призов и добычи отходит непосредственно к нему, еще двадцать складывают на выкуп Ричарда Львиное Сердце у немецкого императора. Остальное — наше; и, кроме того, Джеффри обещал нас кормить в своей ставке в понедельник, вторник и среду. Мы уже сражались за него; он — щедрый патрон.
Александр воспринял эти слова и энтузиазм Харви и, почувствовав огонек нетерпения в жилах, спросил:
— А одиночные состязания будут?
— В четверг, — ответил Харви и продолжил с ясной ноткой предупреждения в голосе: — Лучшие рыцари считают, что это самая дурацкая затея. И человек, и конь должны быть тщательно подготовлены, и рыцарь должен быть готов к тому, что, возможно, придется расстаться с конем. Не все это могут себе позволить. Дается ведь только одна попытка, и если потерпишь неудачу, то теряешь коня и оружие и не сможешь возместить потери — конечно, если всего этого у тебя нет в запасе, лучше всего не пробовать. — Он кисло улыбнулся. — Менестрели напридумывали замечательные поэтические картины турниров, а о том, что в действительности, не поют.
И резко сменил тему:
— Ты как, проголодался?
Александр, чей желудок уже благополучно справился с легким перекусом и теперь готов был к следующей порции, согласно кивнул.
— Вот и хорошо, — оживился Харви. — Здесь рядом речушка. Я дам тебе свою запасную одежду, пойдешь и как следует вымоешься. Мы приглашены обедать у очага семейства Серизэ, а по такому случаю надо не пожалеть мыла: Кстати, это его жена и дочь, Клеменс и Манди, вчера приходили поухаживать за тобой, а сам Арнауд позаботился о твоем коне.
У Александра осталось туманное воспоминание о маленькой и весьма уверенной в себе женщине, чье лицо выражало заботу и легкую усмешку, и о ясноглазой девочке с пушистой бронзово-каштановой косой.
Заведя Александра в шатер и, выбирая сменную одежду, Харви сказал:
— Мы с Арнаудом почти всегда сражаемся на пару. На ристалище он пока что не достиг больших успехов, но немногим удавалось пробить его защиту. А его жена, — прибавил Харви и чуть покачал головой, как будто сожалея, — дочь Томаса Фитц-Парнелла Стаффорда.
— Вот как? — насторожился Александр. — Стаффорд и его сын — покровители Кранвелльского монастыря.
Харви воззрился на него недоверчиво.
— Томас Стаффорд — покровитель монахов? А свиньи, случайно, еще летать не стали?
— Да ерунда все это. Благочестия и щедрости не больше, чем у нашего Реджинальда, просто пытается создать видимость, хотя на самом деле… Положение обязывает. Никаких обетов он не принимал, отсыпал Кранвеллу серебра — и то половина монет оказалась подрезанной.
— В это я охотно верю. Сомневаюсь, что у Фитц-Парнелла щедрости хоть на мизинец.
— А что его дочь делает на турнирной круговерти? — полюбопытствовал Александр.
Харви наконец раскопал среди разбросанных вещей небольшой льняной мешочек, стянутый шнурком.