Вот лес — частокол линеек. Он тоже трещит, ломается. Не лес, а сухая трава. Еще несколько метров, и он спасен. Он выскочит в настоящий парк, где ходят настоящие люди, где его ждет Электроник.
Но кто- то хватает Сергея за ногу, и он падает. Крепко зажмуривает глаза, ждет, что будет дальше. Опять ктото тянет его за ногу. Сергей открывает один глаз и видит Электроника.
— Электроша! — радостно кричит Сережа и вскакивает. — Ты меня спас!
— Не преувеличивай, — говорит Электроник. — Я получил пятерку, точку по рисованию и билет в цирк.
Они стоят внутри эстрады, за экраном. Сергей с удивлением вертит в руках голубой билетик и ничего не понимает.
— Сейчас я расскажу, как все было, — говорит его друг. — Но сначала надо достать конфеты.
— Зачем конфеты?
— Как — зачем? Мы же идем в цирк.
ПЕРВЫЕ ПОРАЖЕНИЯ ЭЛЕКТРОНИКА
В киоске они купили конфеты, и Электроник забрал их себе.
— Съедим в цирке? — спросил Сережка.
— Нет, это для другой цели.
Больше Электроник ничего не сказал. Но Сережка понимающе улыбнулся. Он знал, что и в цирке обязательно произойдет нечто замечательное.
Ну что у него за необыкновенный друг! Прошло всего несколько часов, как они расстались, а Электроник уже прогремел на всю школу, удивил Спартака, самого Таратара и награжден билетом в цирк! Даже страна плоских людей, о которой Сережка рассказал своему другу, теперь казалась не такой уж интересной.
— Наверно, когда ты отвечал на уроке, а я тебя ждал, — буднично закончил Сережка, — я тоже думал о теореме Пифагора. И вот мне приснилась эта глупая страна.
Но Электроник воспринял его рассказ иначе. Он стал рассуждать серьезно и обстоятельно, ничуть не сомневаясь в подлинности происшествия. И Сережке уже казалось, что он действительно был в стране плоских людей. Он вспомнил Анку и пожалел ее. Вот они с другом идут вдоль набережной, видят, как искрится река, как летят, едва касаясь воды, крылатые теплоходы и яркими бабочками мелькают красные, желтые, белые паруса яхт… А там — какая скучная жизнь у этих плоских людей: теорема Пифагора, сумма углов треугольника — и больше ничего.
А Электроник сказал, что Сережке повезло: он словно попал в древние века, когда поклонялись только Евклиду. И он вел себя как настоящий ученый — предложил хранителям остроумную задачу. Они привыкли, что в любом плоском треугольнике сумма углов сто восемьдесят градусов, а тут нате вам — двести семьдесят. Треугольник на земном шаре — это им не Евклид, а геометрия сферы!
Наш математик почувствовал себя героем. Еще бы, он здорово озадачил этих хранителей!
— Надо было предложить им еще треугольник в космосе, — сказал Электроник.
— М-м, — промычал математик. — Это интересно.
— Конечно.
— Ну-ка расскажи, пожалуйста. Я что-то забыл, — схитрил Сыроежкин.
Электроник поднял палку и нарисовал на песчаной дорожке три звездочки.
— Вот три звезды в разных галактиках. Представляешь?
— Представляю.
— Это три вершины нашего космического треугольника, — продолжал Электроник. — Предположим, что его стороны — это лучи света. Как известно, луч света в пустоте — всегда прямая линия… Но в том-то и дело, что, когда лучи проходят вблизи звезды, они искривляются.
— Ух ты… Как же так?
— Физический закон. Солнце, звезды и другие небесные тела искривляют пространство вокруг себя, и поэтому наш треугольник окажется совсем не плоским. — Электроник соединил все три звезды в своем чертеже кривыми линиями.
— Понятно, — сказал Сыроежкин, — хотя и чудно. Выходит так: если я захочу лететь от одной звезды к другой, то я полечу не прямо, а по кривой?
— Совершенно верно, — тоном учителя произнес Электроник. — Но это не все. Не забудь, что звезды все время движутся. Галактики разбегаются от Земли с огромной скоростью. Вот и измерь сумму углов космического треугольника.
— Да, — подтвердил Сыроежкин. — Попробуй измерь! А ты можешь?
— Не могу, — сознался Электроник. — Над геометрией Вселенной работают астрономы, физики, математики. Это сложная наука.
Сыроежкин хлопнул себя по лбу:
— Зачем же мы в школе тратим силы на каких-то Пифагоров и Евклидов, раз геометрия совсем другая! Что ж ты раньше молчал!
— А теперь ты рассуждаешь совсем не как ученый, — охладил товарища Электроник. — Теорема Пифагора все равно нужна для простых расчетов и опытов. А геометрия Евклида — простой раздел геометрии нашего мира, и ее тоже надо знать.
— Я вот считаю, — сказал Сыроежкин, — как мне повезло, что я родился не в древние века. Сидел бы я за партой и думал, как те плоские люди: «О великий Пифагор, ты просветил мой разум…» Нет, товарищ Пифагор, я не такой простофиля. Когда я стану математиком, или астрономом, или космонавтом и когда полечу в космос, я выберу себе особенный маршрут: треугольник. И сумма квадратов его катетов не будет равна квадрату гипотенузы!..