– Сколько тебе лет? – сипло прошептала Персефона. – Сколько я тебя помню, ты не меняешься.
– Много, – усмехнулся я. – Очень и очень много.
– И ты видел, как я появилась на свет? – с сомнением спросила она.
– Да.
– Фу! – Персефона нахмурилась.
– Ничего не фу, – оборвал ее я. – Это был самый запоминающийся и трогательный момент в моей жизни.
– Ты любил мою мать? – продолжила выпытывать Персефона.
– Я был привязан к ней, хоть и недолго знал…
– Нет, – нетерпеливо оборвала меня она. – Ты был влюблен в нее?
– О… – я растерялся. – Не думаю… Я знал ее всего неделю.
Я старался быть искренним. Я мог бы полюбить Клио, но у нас было недостаточно времени. Отчего-то в ответ на мои слова Персефона облегченно выдохнула.
– Я хочу искупаться, – выдала она.
Это было так неожиданно, что я не нашелся с ответом. Но в следующий момент она уже скинула просторное платье длиной до щиколоток и нырнула в воду, сверкнув белизной кожи. Мы и раньше купались вместе, но всегда в одежде, и она была гораздо младше. И у нее не было этих новых форм…
Я одернул себя, стаскивая рубаху. Вряд ли она воспринимает меня как мужчину, но позже стоит с ней побеседовать о неуместном для молодой женщины поведении. Я нырнул в теплые ласковые воды и, проплыв немного на глубине, поднялся на поверхность. Персефона плескалась рядом. Я старался не опускать взгляд ниже ее подбородка. Она больше не плакала, черты лица разгладились, а в глазах горело озорство. Можно и повеселиться, решил я, а нотации оставим на потом. Этот день и так был слишком сложным, со множеством не самых приятных открытий для нее.
Я начал в шутливой угрожающей манере подплывать к Персефоне – мы всегда так играли в воде. Но в этот раз она не стала с притворными криками уплывать от меня, а ринулась прямо ко мне. Наши тела врезались друг в друга под водой, и она оплела мой торс своими голыми ногами.
– Что ты делаешь? – прошептал я, задыхаясь.
Она была повсюду.
– Ты же знаешь, что я уже давно не ребенок? – спросила она, приблизив свое лицо к моему.
Так это и началось…
Мне казалось, что я недостаточно сопротивлялся, сдавшись ей. Но чувствовал себя не слишком виноватым из-за нового поворота в наших отношениях. Если быть откровенным, меньше всего хотелось копаться в себе и выискивать, где именно я допустил промах.
На самом деле между нами толком ничего и не изменилось. Мы всё так же дурачились, говорили обо всем на свете, много времени проводили в море.
– Думаю, Доминика и Альберто считают тебя моим отцом, – как-то сказала мне Персефона.
– Это вряд ли, – я пытался оспорить ее слова из упрямства, но еще и потому, что в этот момент мы лежали обнаженными на песке.
– Уверена, что так и есть. – Персефона перекатилась на живот и оказалась совсем близко ко мне. – Давай куда-нибудь уедем, чтобы они ничего не заподозрили и не задавали вопросов.
– И куда? – со смешком поинтересовался я, на минуту допуская такую возможность в мыслях.
– Куда угодно, Маттеус, – снисходительно ответила Персефона. И у нее был такой важный вид, который совсем не вязался с тем, как несерьезно она развалилась на песке, болтая ногами, что я не выдержал и рассмеялся.
– Что бы ты хотела увидеть в первую очередь?
– Столпы во всех мирах, – быстро ответила она.
– Ох, ну это не сложно, – протянул я, дразня ее. – Это займет не больше одного дня. Я думал, что, возмо-о-о-ожно, ты захочешь увидеть Каменные драккары Мидгарда, или же Дворец Фараона в Новом Царстве, или… остров Стрибога в Яви. Но раз ты хочешь посмотреть только Столпы-ы-ы-ы…
– Прекрати! – закричала она в притворном гневе, набрасываясь на меня с кулаками и разбрызгивая песок. – Я хочу увидеть все это, все миры и все прекрасные уголки, которые только возможно!
Вдруг она прекратила дурачиться и сникла.
– Как ты думаешь, может, мы и правда могли бы посмотреть это всё? – робко спросила она, устраиваясь у меня на груди, после чего подула на мою кожу, очищая ее от налипшего песка.
Я задумался о ее вопросе всерьез. Собственно, кто запрещает нам путешествовать вместе? Мы можем притворяться Путешественником и учеником перед другими людьми. Я скептично оглядел Персефону. Она была небольшого роста, достаточно хрупкой, чтобы сойти за мальчика-подростка при некоторых усилиях.
– Что? – настороженно спросила она.
– Вот размышляю, будет ли тебе идти полностью лысая голова, – прищурился я.
– О великий Посейдон! – завизжала Персефона. – Ты серьезно?! Мы сможем путешествовать вместе?!