Он умел выбирать камни. И пока не померкло небо, он стал оббивать друг о друга два куска кремня. Вся сила его мысли ушла в придание формы камню. И его искусство в этом превосходило искусство других. Он верил, что зверь, изображенный пронзенным на стене пещеры, легче даст себя убить, а орудие, искусно отточенное, сделает слабые руки равными по силе рукам самых сильных.
Он бил кремень кремнями. Искры летели от камня, подобно пыли метеоров, несущихся по небу. Это был холодный огонь, не вредящий и не помогающий, видимый ясно только ночью. И давно привыкнув к нему, он его больше не замечал.
Внезапно что-то зашипело под его ногами. И он отпрянул. Но не было ничего — только красный червяк прополз по мху, влажному от горькой воды. И он присел на корточки и продолжал свою работу, потому что стук рождающегося оружия согревал его и делал бесстрашным.
И зашипело вторично. Быстрее чем он мог отдать себе отчет в происшедшем, влажный мох запылал под ним и обжег икры и ступни. Он выскочил в ужасе перед непостижимостью чуда.
Но сладкое тепло уже коснулось его, и свет, озаривший ребро камня, сделал невыносимым мрак снаружи. И вековая привычка к огню побудила его вползти и увеличить огонь, осторожно сгребши мох.
Его голова, переполненная страхом и благодарностью, лихорадочно работала. Стремление к силе, вскормленное животной трусостью, голодом, боязнью возвращаться без своей доли добычи, трепетом перед сильными, — стремление создать себе силу, подсказанное уловками примитивной хитрости стадных обезьян, только что заполнявшее все его скудные мозговые извилины, когда он делал оружие, преобразило для него происшедшее. Огонь, явившийся осветить ему ночь, уже поставил его тем самым выше других. И гордость отмеченного неслыханным гнала мысли в его голове.
Обезьяний инстинкт — повторить виденное — пробудил неясную идею. Он отполз вглубь, за костер, и, севши на корточки, снова взял кремень. Но он смотрел не на него, а на костер и на дождь искр, подобных метеорной пыли. Липкая горькая вода смачивала ступни. Он бил долго, с упорством зверя, мыши, грызущей стену.
И вот — шипение. Оно повторялось и раз, и два, и десять раз. Иногда он видел убегающего красного червяка. Тогда он сгреб мох кучкой, под самый кремень, и, дуя, помог червяку, как научили его века и поколения предков.
И кучка запылала. Мох, пропитанный нефтью, горел, светом дня пронзая ночь.
Непреодолимая волна чего-то, что он не умел определить, запершившая в горле и в носу, парализовала его движения. Затем он издал крик.
И человек встал, чтобы понести в пещеру мох и свои кремни, то, что станет выше силы сильных — покоренный огонь, ордер на власть над миром.
Ледник, расчистивший дорогу человеку, научивший его жить вместе, думать и работать, открывал перед ним будущее, границ которому больше не могла положить природа. Созданный становился создателем. Это была последняя смена владычества в истории жизни на Земле.
12. Человек
За зеркальными стеклами курьерского — квадраты, прямоугольники, ленты полей. Трубы заводов и грохот вокзалов. Зеленые на севере, злаки волнуются на юге миллионами восковых колосьев. Ровные ряды елей и орешника. Среди хлебных нив — черная пирамида угля: шахта. Облако дыма над индустриальным сердцем области. Гигантские стада коров с тучным выменем. Плотины, веселые флотилии судов на реках. Леса, прорезанные просеками, и кружевная поросль молодых лесонасаждений.
Выемки рассекли тяжелые ребра гор, и спирали дорог брошены на их склоны. Гул воздушной эскадрильи спускается сверху, из воздушных пространств.
Тысячи километров за курьерским следует этот пейзаж. Пейзаж, созданный человеком.
Человек пересоздал природу. И от древней, прародительской природы вокруг человеческого общества не осталось ничего.
От животного собирания случайных крох, подаренных землей, от слепого физико-химического обмена веществ и энергий с окружающей средой человеческий труд перешел к изменению земли. И, производя сам, заставил ее производить то, что нужно человеку.
И потому-то геологи предлагают дату появления первого трудового общества считать началом новой человеческой эры в истории Земли.
Человек взял на себя распределение и воспроизводство энергетических ресурсов живой природы. Он истребил диких зверей, расчистил дебри и оттеснил сорную растительность.
Он засеял тысячи квадратных километров нужными ему злаками, огородными и садовыми растениями и улучшил их породы. Он выбрал полезных животных, дающих продукты питания и помогающих в труде, приручил их, развел миллионными стадами, изменив условия их существования, инстинкты и привычки, и улучшил их породы.