- Все, моего тут больше нет.
Сергей, вопреки огромному желанию заграбастать все, до чего руки дотянутся, под внимательным взглядом Куртгесса, взял только свою сумку и старую дубину, которую тут же хозяйственно прибрал в инвентарь.
- Уходим!
И именно в этот момент у бедной служительницы, которая до этого переносила тяготы вполне достойно, окончательно отказали нервы. С неожиданной для ее видимого возраста резвостью, двумя руками подобрав полы мантии, рванула к письменному столу. Мгновенно уселась в роскошное кресло, схватила со стала какую-то бумажонку, вчиталась и залилась горькими слезами. Все произошло настолько быстро, что никто не успел сказать и слова.
- Два-а-а месяца-а-а... Ы-ы-ы! Два месяца в камере-е-е, ик! А эта... мерзавка... за моим столо-о-ом! А-а-а!
Что ж, женщина, даже посвятившая себя Богу, не важно какому и в каком мире, остается женщиной. Всегда найдет повод как следует порыдать.
Впрочем, служительница довольно быстро пришла в себя. Примерно с полминуты она слепо шарила руками по столу, хватая и тут же бросая обратно перья, бумаги. Словно живое существо погладила чернильницу и пресс-папье. Затем утерла слезы и медленно встала из-за стола.
- Прошу меня простить, минутная слабость.
Сергей и Куртгесс окаменели лицами, сделав вид, что ничего не произошло, Рансвинд не сводил взгляда со своей тощей возлюбленной и больше ни на что особо не обращал внимания, а вот Эвва задрала брови на самый верх своего узенького лобика, отчего ее лицо, и так красотой не блещущее, окончательно приняло выражение удивленной селедки.
- Сестр-р-ра, я вам потом объясню. Все не то, чем кажется, - Куртгесс тоже заметил недоумение помощницы Сиоллин. - А теперрь, пррошу вас, ведите, нам нужно скр-р-рыться как можно скоррее и р-р-разрработать план! Врремени почти не осталось.
Очевидно, план у милорда проверяющего был уже заготовлен или родился за время пути, так как стоило только прибыть на место, Куртгесс, не обращая внимания на накрытый у слухового окошка столик с вином и двумя бокалами, и отчаянно краснеющих Рансвинда с Эввой, принялся излагать.
Сергей же картину без внимания не оставил. Свечи, вино, фрукты... Не укрылся от его пытливого взгляда и соломенный тюфяк, брошенный чуть поодаль. Ай да библиотекарь, ай да... ловелас-пикапер! А ведь, глядя на него, даже не подумаешь. Похоже, у местных служителей культа воздержание и аскеза не в почете. Отличная новость!
С ухмылкой, которая, как он надеялся, вышла не слишком гнусной, подмигнул смущенному Рансвинду. Впрочем, тот не обратил никакого внимания, зато заметил Куртгесс:
- Любезный бр-р-рат Сэмиус, прошу не отвлекаться. Ваша рроль - самая главная.
И кто бы сомневался!
- Итак, наша цель такова...
И, по-военному четко, избегая ненужных подробностей, распределил задачи.
Престарелую служительницу предполагалось оставить на чердаке. В качестве бойца ее не рассматривали - оказалось, что старушка, вместе с красотой и молодостью, полностью лишилась магических сил. Потому и должна была теперь наблюдать за происходящим из слухового окошка, находясь в относительной безопасности.
Сладкая парочка, Рансвинд и Эвва, оказались инквизиторами. И оба, как ни странно, были столь ограничены в способностях, что их можно было запросто оставить тут же, в глубоком тылу. Но, так как бойцов в строю и так было маловато, то они были назначены группой поддержки. Эвва, помимо атакующих заклятий, знала пару исцеляющих.
- Думала, что смогу переучиться на утешительницу, но вот, бумажная работа затянула...
Помощнику библиотекаря Сергей вручил свою старую дубину, порадовавшись, что вещи после использования не привязывались к персонажу, как бывало во многих играх. Впрочем, посмотрев на то, как неуклюже тот держит явно непривычное для себя оружие, дал себе зарок в бою держаться от библиотекаря подальше.
Ну, и само собой, на острия клинка их мобильного отряда самоубийц, был сам Сергей и Куртгесс, который оказался воздаятелем. Впрочем, судя по узким плечам, худобе и сутулости, он тоже не особо утруждал себя тренировками.
- Давненько, знаете ли, не обнажал меча.
Судя по наблюдениям любителей посмотреть на звезды, помимо лже-Сиоллин в представлении участвовали не менее десятка статистов. Мог возникнуть закономерный вопрос, как собственно, такое небольшое количество преступников смогло одолеть толпу людей в сотню с лишним человек? Проще простого! Семьдесят процентов этой толпы составляли мало что умеющие ученики, еще какую-то часть - служители, отродясь не державшие в руках ничего, тяжелее ложки.