Немедленно продал его, и не успел ты оглянуться, как бедный парень Джек Робинсон, купивший билет, уже умирает здесь, на этой планете.
— Я думаю, что узнал голос, когда он обещал послать моей ненужной старой тетушке выигрышную карточку за 500 фунтов, — сказал Доктор.
Он повысил голос.
— Должно быть обломался, когда узнал, сколько ты мог за них получить, когда уже продал билет Джеки — и телефон.
Сколько ты тогда за них получил? Двадцать фунтов? Тридцать?
Даррен Пай лишь сердито на него посмотрел.
Но один из детей, мальчик, двинулся вперед.
— Джонни Динс, — закричал он.
— Он сказал, что купил свой билет в пабе примерно за 30 фунтов, и он еще добавил мобильник.
Он был здесь только пять минут прежде, чем они забрали его.
Мальчик сделал паузу, и посмотрел на свои часы.
— Где-то два с половиной часа назад.
— Примерно так и было, — сказала Роза тихо.
Она знала Джонни Динса со школы, не слишком хорошо, но она знала, кем он был.
Даррен Пай использовал его как мальчика для битья, вспомнила она.
Он его окончательно запугал этим.
Джонни, наверное, удивился, почему его старый враг сделал ему одолжение.
Теперь она думала о тех отчаянных звуках смерти в телефоне.
Думала о том, что она не сожалела об этой смерти.
Теперь она знала, что умер кто-то другой, кто-то, на кого она не была в обиде, ей вдруг стало нехорошо от чувства вины.
Остальные Кьювилы вошли в комнату; теперь их было всего пять, слишком много, чтобы Доктор и Роза рискнули что-нибудь предпринять.
Лидер Кьювилов указал на Розу.
— Приготовьте человека, — сказал он.
Что прозвучало совсем нехорошо.
Доктор встал перед ней.
— Вы ничего с ней не сделаете, — сказал он.
— У тебя нет выбора, — ответил Кьювил.
Он самодовольно улыбнулся Доктору.
— Ты будешь играть в игру для нас и человек —, - он указал на Розу, — будет твоим перевозчиком.
Если ты откажешься, мы убьем ее и один из этих людей… — теперь он указывал на столпившуюся в углу людей, — …станет твоим перевозчиком.
— Просто заберите ее! — прокричал кто-то из группы — молодой человек, рыдавший на полу.
В Розе мгновенно возросла огромная неприязнь к нему.
— Оставьте нас в покое, пожалуйста!
Доктор не шевельнулся, но Кьювилы снова ощетинились.
Лучше использовать шанс и стать "перевозчиком", чем умереть прямо здесь и сейчас.
Роза шагнула вперед, стараясь не показывать, как она нервничает.
Молодой, неуверенный голос крикнул: "Не волнуйся.
Это не очень больно."
Она обернулась и увидела мальчика, который сказал это перед тем, как указать на металлический диск в середине своего лба.
Так вот что они собирались сначала с ней сделать.
Она улыбнулась мальчику, в благодарность за то, что он ее успокоил, пытаясь показать, что она не боится.
Когда она прошла мимо Доктора, он неожиданно обнял ее.
На мгновение это испугало ее: может, он и правда подумал, что это прощание, может быть, он не думает, что сможет спасти ее… Но затем она почувствовала, что он вкладывает что-то в ее руку, и поняла, что последние объятия были всего-навсего отвлечением внимания.
Как только Кьювилы начали кричать, чтобы они перестали, и Доктор отступил от нее, Роза быстро сунула звуковую отвертку Доктора повыше в левый рукав.
Двое Кьювилов пошли с ней и повели ее вниз по унылому серому коридору.
Она не предпринимала попыток убежать — сложно убежать от созданий, которые могут раскидать свои острые иголки по всему коридору, и в любом случае, куда бы она побежала?
В конце коридора была дверь, и Кьювилы провели ее в комнату.
Первое, что она заметила, было окном.
Она знала, что Туп — это пустынная планета, и она видела ее часть на экране игры "Смерть Мантоденам", но столкновение с этим лицом к лицу все еще вызывало шок.
Почему-то она ожидала, что пустыня похожа на увеличенную версию Саутенда, только с меньшим количеством продавцов мороженного и большим количеством оазисов, но это было не так.
Небо… небо не было великолепного синего праздничного цвета, оно было унылого синего цвета, серо-синее, такое бледное, что казалось почти бесцветным.
Солнце было резко белое: ослепительно яркое, но безжизненное.
И даже земля разочаровала ее, она могла сказать, что это не был глубокий, мягкий песок, из которого делают замки, или по которому катаются на верблюде, он больше походил на мертвую почву: пыльную и желтую, словно пергамент.