Она начала двигаться — невольно, как и раньше, но плавно, о так плавно — она больше не была судорожной марионеткой на ниточках, теперь движения были как у балерины, лебедем плывущей по сцене.
Случайный зритель не нашел бы ничего смешного в поведении Розы теперь, хотя они могли бы затрепетать перед ее изяществом, силой и скоростью.
Она была газелью, гепардом, чудом природы.
Ямы разверзались под ней и исчезали в мгновение ока.
Коридоры мелькали мимо, барьеры разрушились, едва она остановилась, чтобы отдышаться.
Если бы Роза смогла закричать от радости, она бы закричала.
— Ничего себе, — сказал Роберт, наблюдая, как рельефы крепости Мантоденов мелькают мимо, словно он смотрел на ее на ускоренной перемотке.
— Довольно неплохо, если я скажу так себе, — сказал Доктор.
Он перестал злиться, убрал злость подальше — и сконцентрировался на работе, что бы это не значило.
— У человеческого тела много неиспользуемых возможностей.
Верно, время поработать.
Я собираюсь пристально следить за Розой — его глаза не покидали экрана ни разу, пока он говорил — таким образом, я собираюсь положиться на тебя, Роберт.
Роберт внутри себя раздулся от гордости.
Во-первых, тебе нужно развязать нас.
Роберт принялся за работу.
Их путы были сделаны из пластмассы и были жесткими, но теперь не было никакого бдительного Кьювила, готового наброситься, способного вступить в бой и с силой атаковать их.
С помощью Докторского скальпеля они оба вскоре были свободны.
Теперь, ты должен немного порыскать вокруг.
Я надеюсь, что есть какая-то карта, план, диаграмма, что-нибудь в этом роде.
Роберт начал исследовать комнату.
Он нервничал, проходя мимо застывшего Кьювила — что, если он оживет, пока он стоит перед ним? Но он сделал несколько глубоких вздохов, и монстр остался подобным статуе, последним экспонатом в Комнате ужасов, с выражением того, что могло бы быть шоком, все еще остававшимся на его волосатом лице.
На стене позади них он обнаружил то, чего хотел Доктор.
Это немного походило на карту метро, только с более сложными развязками, все линии скручивались, как спагетти, и пересекали друг друга.
Тут и там мигали крошечные цветные огни, какие-то синего цвета, какие-то белого.
Белые двигались по нитям спагетти, один заметно быстрее чем другие, в то время как синие оставались неподвижными.
Пока Роберт разглядывал все это, белый огонек стал неподвижным, а затем изменился на синий.
Несколько секунд спустя другой синий огонек замерцал и исчез.
— Вот оно, — сказал Доктор, быстро оглядев это перед возвращением к экрану.
— Великолепно.
Теперь об этапах — как много этапов у нас пока имеется? Этапов независимо от плана.
Роза взлетела над Мантоденом, бедным дезинформированным существом, считавшим, что преследование с открытыми челюстями должно как-то обеспокоить ее.
Поймай меня, если сможешь, подумала она, подпрыгивая еще выше и быстрее.
Она достигла вершины ряда каменных ступеней, и там она наконец задержалась, сделав грациозный привал.
Она не запыхалась; живот не болел и в боку не кололо.
Технологии как эта, они использовали в войне как добавочные.
Просто чтобы показать, как люди могут быть умными и все же не иметь никаких мозгов совсем.
Ее рука потянулась к карману — и вытащила ее недавно вернувшийся мобильник.
Ее другая рука начала нажимать на кнопки.
Она пролистала адресную книгу.
Остановилась на имени.
Нажала "Позвонить".
Подняла телефон к уху Розы.
Микки подпрыгнул, когда его мобильник зазвонил.
К его удивлению, он показывал, что ему звонит Роза.
Он поспешно нажал кнопку.
— Привет? Роза?
Голос Розы сказал, — Привет, это Доктор.
Микки отодвинул телефон от уха и посмотрел на него.
Он все же сказал, — Роза.
Это определенно был женский голос.
Голос Розы.
— Ты говоришь не своим голосом, Доктор, — сказал он.
— У тебя что-то случилось?
— Ты, возможно, немного удивлен, — сказал голос.
— Или, что более вероятно, ты только что попытался быть остроумными.
Роза может слышать тебя, но я не могу, и она не может ответить, так что ты мог бы тоже просто заткнуться и послушать.
Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.
Это действительно важно, и к сожалению, у меня больше никого нет, кого бы я мог попросить.