– Мы не стали бы подшучивать над тобой, если бы ты, став невестой, не превратилась в такую зануду.
– Я вовсе не зануда, – возмутилась Мадди и обратилась к Митчу, ища у него защиты. – Скажи им, что это не так.
– Нет-нет, какая-то доля занудства в тебе точно есть, – опередила Митча Грейси.
– Я не верю никому из вас. – Мадди отрицательно замахала обеими руками.
– Как это ни грустно, но я вынужден согласиться с Грейси, – влез в разговор Джеймс.
– Как, и ты, Джеймс, на их стороне? – удивилась Мадди. Ее возмущению не было предела.
Джеймс погладил подбородок, затем указательным пальцем поправил на переносице очки и только потом тихо заметил:
– Ты еще за завтраком всем раздала расписание, что, где и когда будет происходить.
Покраснев от смущения, Мадди, тем не менее, нашла в себе силы возразить:
– Мне хочется, чтобы все прошло как нельзя лучше. Что ж в этом плохого?
Митч привлек ее к себе, поцеловал и, когда она успокоилась, произнес:
– Конечно, ничего, принцесса. Но ведь тебя никто ни в чем не упрекает.
Грейси фыркнула:
– А ты меньше всего, и все потому, что она очень любезна с тобой, намного любезнее, чем с кем бы то ни было из нас.
Мадди заерзала на коленях Митча:
– Это не из-за того, из-за чего вы все думаете. Просто сейчас после долгого перерыва он взялся за одно крайне важное и серьезное дело, а я не хочу мешать ему нисколечко. Понятно?
Столь нежное внимание к Митчу казалось Шейну весьма необычным. Мадди все время старалась быть рядом с Митчем, ласкалась к нему, целовала – все это уже порядочно надоело и даже вызывало легкую тошноту. Шейн с удовольствием вспоминал то время, когда Митч только начинал ухаживать за его сестрой, а та едва удостаивала его вниманием, если бы не одно «но»: когда он смотрел на Мадди, для него становилось очевидным – нет на свете более счастливого человека, чем она.
– Везет же некоторым, – промолвила Грейси, поглядывая на желтоватый домик, в котором ее поселили вместе с ее братом. Потом, вдруг нахмурившись, взглянула на Джеймса: – Говорят, ты перебрался жить в комнату над гаражом, предоставив удивительным двойняшкам тот домик, не так ли?
Это была вечная, огромная, сводящая с ума проблема – куда поместить всех приезжавших и уезжавших, а Джеймс был просто помешан на порядке. Но поскольку у Робертсов имелось небольшое жилье над гаражом, он во всеуслышание объявил, что поселится там, пока Пенелопа и Софи будут жить в главном доме.
В ответ Джеймс молча закивал.
Грейси махнула рукой в сторону гаража.
– Не хочешь ли ты убедиться, что все в порядке, что там есть все, что тебе нужно?
Джеймс встал:
– Я уверен в этом, впрочем, я проверю и сообщу, если там что-то не так.
Шейн слегка поморщился. Джеймсу, как всегда, не хватало ловкости, такта и чувства юмора.
– Не королевское это дело. – Грейси повернулась и вышла.
– Никак не могу ее понять, что ей нравится, а что нет. – Уход Грейси ничуть не смутил Джеймса. – Полагаю, она за что-то невзлюбила меня.
– Да ну? И как ты дошел до этого? – насмешливо спросил Шейн. Несмотря на весь свой сарказм, он отнюдь не был уверен в том, что Джеймс не нравится Грейси. В глаза бросалась одна странность: Грейси охотно кокетничала со всеми знакомыми мужчинами, кроме Джеймса. Тут явно было что-то не так.
– Ничего бы с тобой не случилось, если бы ты съел один из ее кексов, – вмешалась Мадди.
– Как можно, ведь я готовлюсь к марафону, – обращаясь как бы ко всем сразу, отозвался Джеймс. За последние три года он три раза участвовал в чикагском марафоне, с каждым разом улучшая свои результаты. Однако стремление Джеймса к совершенству вызывало одно лишь раздражение.
Вчера вечером Шейну вздумалось пробежаться вместе с братом-марафонцем. Через семь миль он сдох, ему казалось, что у него вот-вот выпрыгнет из груди сердце, а легкие разорвутся от перенапряжения, тогда как Джеймс, как ни в чем не бывало, побежал дальше. Он был похож на машину, не знавшую усталости.
Мадди взяла кекс и сняла с него бумажку.
– Я слышала, что для бега нужны углеводы, а здесь их предостаточно.
– Да, нужны, но только не простые и не сахар в чистом виде.
Мадди нахмурилась:
– От одного кекса с тобой ничего не случилось бы. Разве ты не можешь вести себя с ней так, чтобы не портить ей настроение?
– Попытаюсь, а сейчас пойду посмотрю, не подъехал ли кто-нибудь еще. – Джеймс направился к дверям.
Как только он вышел, Мадди, откусив кусочек кекса, обронила:
– А все вы – ты и Эван.
– А мы в чем провинились? – Шейн взял бокал с теплым лимонадом, искренне сожалея, что в нем нет ни капли спиртного.
– Не надо было дразнить его.