Брови Шейна недоуменно взлетели вверх.
– Девушка? Какая девушка?
Сесили молчала.
Шейн тоже молчал, его зеленые глаза затуманились – по-видимому, он пытался понять, кого она имела в виду.
Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Сесили открыла свои карты, но, как бы ни была плоха ее игра, ни в коем случае нельзя было терять лицо. Выпрямившись, она попыталась освободиться от его руки, но он не собирался так легко ее отпускать.
– Мне надо идти.
Еле заметная, все понимающая улыбка скользнула по его губам. Как бы желая ее спрятать, Шейн склонил голову и совсем тихо прошептал:
– Я так и знал.
Сердце Сесили высоко подпрыгнуло, словно собираясь вырваться наружу, грудь сдавило, дышать стало трудно, но она все-таки выдавила:
– Что именно?
– Ты ревнуешь к Грейси.
Как он догадался? Сесили отрицательно замотал головой:
– Вовсе нет!
– Кто бы говорил.
– Что за глупости? Причем здесь я?
Сесили на миг задумалась: не обмолвилась ли она когда-нибудь? Случайно не выдала ли себя чем-нибудь? Нет, нет, она ведь всегда держалась так осторожно! Она взмахнула рукой, словно отмахиваясь и от него и от его намека:
– Хотя тут и говорить-то не о чем.
Шейн, как ни в чем не бывало, продолжал играть ее волосами, словно имел полное право ее касаться.
– Я не сплю с Грейси. По правде говоря, не сплю ни с какой другой женщиной.
Сесили невольно перевела дыхание – как это было приятно слышать, дышать сразу стало легче, от сердца отлегло. Тем не менее надо было что-то ответить ему, причем в духе и стиле несгибаемой Сесили Райли.
– Меня нисколько не интересует, с кем ты спишь или не спишь.
– Посмотрим. Как говорится, поживем – увидим.
– А тут и смотреть нечего, – отозвалась Сесили, поразившись про себя тому, как ровно и невозмутимо прозвучал ее голос.
Шейн ухмыльнулся как-то по особенному, в его улыбке явственно проглядывала чувственность наряду с желанием. Его красота, его обаяние красноречивее любых слов говорили о нависшей над ней нешуточной опасности. Но как же это было прекрасно!
Вдруг он опустил руку и отступил.
К ее огорчению, сладостное ощущение, начинавшее овладевать ею, тут же исчезло. В тот же миг Сесили стало стыдно перед собой.
– Итак, Сисси, игра продолжается.
С этими словами он повернулся и вышел.
Игра продолжается? Что он этим хотел сказать? Сесили прижала похолодевшие ладони к щекам и попыталась привести в порядок свои мысли. Он сказал, что она не нравится ему. Но тогда почему он так вел себя с ней? Более того, он ясно дал понять, что у него есть какие-то намерения насчет нее и что она представляет для него сложную проблему.
Закрыв глаза, Сесили молча сосчитала до десяти. Но это мало помогло ей. Растерянность угадывалась во всей ее фигуре, лице, движениях.
День изначально не задался. Он был трудным, потом незаметно стал напряженным, а эмоциональный подъем сейчас уже просто зашкаливал. Раньше Сесили скользила по глади житейского моря, благополучно огибая все рифы и отмели, как вдруг это море оказалось намного глубже, чем ей казалось. Вскоре, и тут не было ничего удивительного, ее воодушевление сменила усталость.
Измученной Сесили хотелось одного – поспать хотя бы два часика. Увы, она пренебрегала сном, как и многим другим в своей жизни, и измученный постоянным недосыпанием организм отомстил ей. Если бы ей удалось поспать, то блаженный сон, каким бы коротким он ни был, восстановил бы ее силы, вместе с которыми к ней вернулись бы как ее самообладание, так и самоуверенность.
Она тяжело вздохнула: пока не закончен прерванный разговор с матерью, об отдыхе, как и о сне, можно только мечтать. Так уж Сесили была устроена. Если она что-то не доделывала до конца, то мучительное ощущение незавершенности угнетало, давило на нее, не позволяло расслабиться и как следует отдохнуть.
Шарлотту в корне не устраивала ситуация с Майлзом Флетчером, она ясно дала понять, что у нее совсем иная точка зрения. Сесили недоумевала, пока Шейн не намекнул ей, что ее мать все еще злится и на отца, и на нее, Сесили.
Надо было во что бы то ни стало перетянуть мать на свою сторону. Несмотря на сопротивление Шарлотты, она всегда была неотъемлемой, привычной частью жизни дочери. В отличие от отца Сесили, ее мать ничего не делала напоказ, с целью заслужить похвалу. Как это ни глупо, но именно поэтому Сесили ставила ее ниже отца, потому что мать никак не хотела добиваться признания.
Даже теперь, когда Сесили была так необходима материнская поддержка, Шарлотта отталкивала ее от себя, не желая ей помогать. За последний год мать настолько отдалилась от нее, что Сесили даже не знала, как к ней подступиться.