Однако Хуняди снова и снова бросался с горсткой воинов на победоносно наступавших турок, и ему дважды удалось вновь оттеснить их за стены.
— Не отступайте, славные воины! — взывал он. — Не бегите, ибо нет в бегстве спасения. Спасение только в бою! Лучше славная смерть, нежели бесславное бегство!
Его меч и латы были залиты кровью, он зарубил уже великое множество турок, но все еще резво, проворно передвигался на коротких, кривых ногах, словно за плечами у него и не было шестидесяти лет. Рядом с ним с не меньшей храбростью сражались знатные господа — Короги и Канпжаи. А вокруг них рассвирепевшие от запаха крови крестьяне острыми косами выпускали кишки туркам.
Однако к полуночи турки бросили в бой новые силы, и перед ними уже не могла устоять никакая отвага: теперь венгры желали лишь одного — отступить через опущенный мост во внутреннюю крепость как можно с меньшими потерями. Вокруг моста поднялась невообразимая суматоха, крестоносцы и воины стремились спастись и, давя друг друга, рвались в крепость, так что туркам также удалось взобраться на мост. Рассыпавшись по внешнему городу, язычники начали штурмовать стены внутренней крепости; одному из них удалось вскарабкаться на стену и водрузить знамя с полумесяцем и конским хвостом. Защитников крепости охватил ужас: они увидали в том небесный знак, свидетельствовавший о победе турок: к тому же отец Янош исчез с башни и некому было вновь ободрить бойцов. Но все же один из защитников внутренних стен — витязь по имени Титус Дугович — вступил в борьбу с водружавшим знамя турком, а когда не смог столкнуть басурмана со стены, то обхватил его вместе со знаменем и увлек за собой в бездну… Это событие на мгновенье ошеломило турок, христиане же ощутили новый прилив храбрости, новые надежды, но все же очень скоро ожесточенная борьба завязалась уже на мосту.
Видимо, все было погублено. Михай Силади потерял всякую надежду и теперь в отчаянии носился взад и вперед, вопя, как безумный:
— Спасайтесь! Спасайтесь! Бегите к Дунаю!.. Беги и ты, славный господин Янош, бежим, милостивые господа!.. Турок уже не остановишь!..
Большая группа защитников моста — воинов и крестоносцев — подхватила его слова и, побросав оружие, пустилась бежать, увлекая за собой и тех, кто еще продолжал сопротивляться. А капитан крепости Силади продолжал кричать:
— Спасайтесь!.. Спасайтесь!.. Беги и ты, славный господин Янош!..
И тогда из кружившейся, клубившейся, сцепившейся толпы вынырнул Янош Капистрано. Он подбежал к Силади, сунул чуть ли не в самое лицо ему крест свой и, позабыв о сане, заорал:
— Крестом этим башку тебе раскрою, ежели вопить не перестанешь!
Потом, перепрыгивая через окровавленные трупы, через тела взывавших о помощи раненых, он бросился к Хуняди с криком:
— Не оставляй моста, господин Янош, не оставляй моста! Руби мечом своим, бей и тех, кто убежать пытается, жертву принести не хочет! Я пойду сейчас и приведу с того берега еще крестоносцев, кои жаждут блаженной смерти! Только не оставляй моста до той поры!
— Да и ты не вопи так, отец Янош! — зло оборвал его Хуняди. — Не видишь, что мы сражаемся? — И тотчас обратился к воинам: — Видели вы витязя Титуса Дуговича? Против язычников за отечество сражаясь, лучше его примеру следуйте, но не бегите!
И вдруг крикнул громко:
— Эй, вина сюда! Вина! Подать вина тем, кто упарился!
Не отличавшиеся в обращении с оружием горожане потащили из подвалов внутренней крепости вино в огромных деревянных ведрах, и бойцы, умаявшиеся в многочасовом сражении, набросились на него, как измученный жаждой скот на придорожную лужу. Горожане едва успевали черпать и таскать ведра, ибо пересохшие глотки поглощали вино, как сухой песок — дождь, во воздействие его вскоре сказалось. Воины расхрабрились от алкоголя и даже охмелели. Началось кровопролитное истребление турок, и вскоре они вынуждены были убраться с моста. Молитвы, призывающие Иисуса и Аллаха, пьяные выкрики, предсмертные мольбы, треск пищалей — все смешалось в адском шуме, заполняя ночь, и на ужасное это пиршество изливала свой мирный, чистый свет круглая луна.