– Другой у меня нет, – призналась Белкина.
– Поехали, порнографистка, – Дорогин уже вращал ключи на пальце.
До Горбушки добрались благополучно. Дорогин и Белкина напоминали разведчиков, попавших во вражеский лагерь. Они стояли с дурацкой сумкой на колесиках и оглядывались по сторонам. Киоски, лоточники – непонятно было, с какого конца подступаться.
– Пойдем напролом, – выдохнула Белкина и направилась к ближайшему лотку.
Столешницы не было видно из-за разложенных кассет, компактов, журналов. Белкина просматривала надписи на кассетах:
– Фигня всякая, мультики, боевики, страшилки, ничего стоящего.
Она завладела каталогом тех кассет, которые не были выставлены на продажу. Но и тут ее ждало разочарование. Кое-что еще можно было назвать эротикой, но порнухи, особенно отечественного производства, не просматривалось.
Белкина отложила каталог и обворожительно улыбнулась продавцу:
– Простите, у вас чего-нибудь этакого нет?
– Этакого? – парень, стоявший за лотком, не сразу понял, о чем идет речь.
– Вам что-нибудь изысканное?
– Самое изысканное.
– Могу предложить Фасбиндера и Гринуэя. Копии, конечно, не очень, но для настоящего ценителя…
Белкина готова была выругаться матом и плюнуть себе под ноги. «Черт, – подумала она, – интеллигентный вид! Надо было накраситься вульгарно.»
– Извините, а вы, случаем, не Варвара Белкина? – вкрадчиво поинтересовался продавец.
И только сейчас журналистка заметила свежий номер «Свободных новостей плюс», лежащий на пластиковом стуле.
– Я ее сестра.
– Старшая или младшая?
– Мы однояйцевые близнецы, – зло ответила Белкина.
Парнишка засмеялся, и Варвара сообразила, что парень с ней никогда не будет откровенен. Кому ж это хочется подрубить свой бизнес на корню? Журналист – это нечто вроде налогового инспектора или полиции нравов, только еще хуже. Представителей власти еще сдерживают какие-то инструкции и законы, а журналист – это полный отморозок, может позволить себе что угодно. И если информация от налогового инспектора никуда дальше инспекции не пойдет, то для журналиста чем больше шума, тем лучше, он с этого живет.
– Нет, Фасбиндер – это для меня мрачновато, а Гринуэй у меня есть. Спасибо.
– Не за что. Извините, что ничем не мог помочь. Но приходите на следующей неделе, я постараюсь подобрать вам что-нибудь интеллектуальное.
– Слава Богу, что не духовное, – пробормотала сквозь зубы Белкина.
– Заходите, буду рад помочь.
Варвара с тоской во взгляде осмотрелась. Дорогин стоял метрах в двадцати от нее и скучал, он безо всякого интереса рассматривал торцы кассет.
«Вот же черт! Как это я сразу не сообразила, мне тут делать нечего.» Она решительно направилась к Дорогину и скорбно произнесла:
– Сергей, я самая настоящая звезда.
– Я в этом никогда не сомневался.
– Впервые мне не хочется быть звездой, меня здесь узнают. Даже лоточники и те читают газеты, смотрят телевизор, – Белкина глубоко вздохнула, и ее огромная грудь колыхнулась.
Выражение лица Дорогина при этом ничуть не изменилось, хотя другие мужики начинали при этом пускать слюну.
– Застежка, – бесстрастно произнес Дорогин.
– Что? – не поняла Белкина.
– Не вздыхай так глубоко, не набирай столько много воздуха, застежка не выдержит.
– У меня не только застежки нет, даже лифчика не надела, – отшила Дорогина Белкина. – Плохо быть звездой, плохо быть знаменитой.
– Не хрен было писать всякие гадости про известных людей, лепить свою фотографию к каждому материалу.
– Кто ж знал! – вновь вздохнула Белкина, но поостереглась. Лифчик-то на ней был, но застежка не очень надежная.
Она отошла на два шага и смерила Дорогина таким взглядом, каким окидывают приглянувшийся плащ.
– Что ты на меня так смотришь? – забеспокоился Дорогин.
– Не бойся, приставать не буду. Но у тебя лицо самое что ни на есть подходящее.
– В каком смысле?
– В смысле, что тебя никто не знает и на мента ты не похож.
– Это меня радует.
– По-моему, ты самый что ни на есть типичный клиент продавцов порнокассет.
– Вот за это спасибо, – обиделся Сергей.
– Ты попробуй, у тебя получится, – горячо шептала Белкина Дорогину прямо в ухо. Он чувствовал ее горячее влажное дыхание.
– Ладно, помогу, – сказал Дорогин, – деньги давай.
Варвара передала ему пачку денег и сунула в руки огромную сумку на колесиках.
– Нет уж, – Дорогин вернул сумку журналистке, – может, я и похож на покупателя порнокассет, но никак не похож на сумасшедшего. Я, если дело пойдет, стану приносить их небольшими партиями.
Варвара осталась стоять на месте, наблюдая за Дорогиным. Тот вразвалочку подошел к лотку с кассетами и чуть заметно кивнул продавцу, будто его немного знал. У продавца были такие лицо и руки, которые могли принадлежать кому угодно – продавцу картофеля, мяса, свежей рыбы, но никак не продавцу видеопродукции и компакт-дисков.
– Вас что-то интересует? – шепотом спросил продавец.
Дорогин, как хороший актер, выдержал паузу, а затем посмотрел продавцу прямо в глаза.
– Есть?
– А что надо?
– Отечественное и позабористее. Свеженькое, Старье надоело. И чтобы без негров в белых носках.
Последняя фраза развеяла все сомнения продавца.
– Здесь нету, но сейчас организую. Постойте, пожалуйста, на проходе, к вам сейчас подойдут, – продавец исчез, попросив соседа присмотреть за товаром.
Дорогин не простоял и двадцати секунд, как у него за спиной послышался вкрадчивый голос:
– Интересуетесь?
– Интересуюсь, – ответил он и только тогда обернулся.
Ему показалось, что никого за ним нет, и лишь когда опустил глаза, увидел маленького мужчину ростом не более полутора метров. В руках он держал небольшой рюкзак, забитый под завязку кассетами.
– Что и почем?
– Как всегда, по четыре.
Дорогин знал, доверие возникает, когда люди не договаривают – чего четыре? что есть? Мужичонка распустил горловину рюкзака, и Сергей увидел торцы кассет.
– Это что, по-твоему, свежее? – Сергей ткнул пальцем в первую попавшуюся кассету, на которой было написано «Роки. Приключения итальянца». – Мне отечественное надо.
– Подороже будет, – мужичонка тут же запустил руки в рюкзак и очень ловко поменял ряды кассет. – Это все отечественное, все свежее.
– Почему дороже? Ты же говорил, по четыре?
– Потому что отечественное. Свое всегда дороже, да и сложности сейчас с этим возникли.
Дорогин не разбирался в предмете, но не хотел этого показывать. Он прошелся пальцами по торцам кассет, приговаривая:
– Это есть, это я видел, это ерунда.., а вот эти три возьму.
– По пять.
– «Зеленью» или «россией»?
– Как угодно, как тебе удобнее.
– Дам десять зеленью и пять «россией».
– Идет.
Дорогин рассчитался и, вытащив из кармана черный полиэтиленовый пакет для мусора, положил в него кассеты.
– Смотрите на здоровье. Обращайтесь еще.
– А еще что-нибудь есть?
Мужичонка вздохнул и вытащил на божий свет третий слой кассет.
– Эти по шесть, – с придыханием произнес он и огляделся. Чувствовалось, что это самое свежее и самое забористое, за которое, если заметут, мало не будет. – Любительские, – облизываясь, произнес мужичонка и вновь огляделся. – Даже я не все еще смотрел, только вчера привезли. Но ребята говорили, оторваться нельзя.
Дорогину было гадко, хотелось уйти, но Белкина строго смотрела на него. И он понял, дело есть дело, раз назвался груздем, полезай в кузов. Конечно, у Дорогина не было журналистского удостоверения, в шоферах у Варвары он числился лишь условно.
Мужик-недоросток перехватил взгляд Дорогина и приободрил покупателя.
– Не боись, наши здесь фильтруют, а менты купленные.
– Чего ж тогда нервничаешь?
– Недавно разборки были, – признался мужичонка, почувствовав к Дорогину симпатию и предвидя, что тот сейчас купит еще несколько кассет. – Сложности начались.