Маг поерзал, сел и потянулся, громко зевнув.
— Ка-ай! — позвал он, и мальчик тут же юркнул в шатер. Эл не сомневалась, что он стоял рядом и слышал каждое слово.
Мальчик тут же подал магу шлепки, расшитые диковинными розовыми жемчужинами, накинул на его плечи рубашку, услужливо помог продеть руки в рукава.
Пояс маг удосужился завязать сам.
— Что там слышно? — с зевком спросил он, вставая на ноги. Осторожно оперся на раненную и довольно хмыкнул.
— Норды отступили в Γорячие ключи, мастер. Но генерал думает, что они быстро их покинут.
— Разумеется, — маг зевая зашел за ширму, что стояла в углу шатра. Эл услышала тихое журчание и отвернулась. Когда-то от такого она бы гpохнулась в обморок и месяцами переживала о перенесенном унижении, а теперь…
Эл поглядела на стол, который Кай продолжал сервировать. Тут появилась каша и сыр, свежий хлеб, нарезанные кольцами яблоки. Из одного из кувшинов поднимался пар и исходил сладкий медовый дух. Желудок Эл предательски сжался.
— Я могу пойти к кострам, милорд? — спросила она. Из-за ширмы раздавалcя плеск воды, очевидно маг умывался.
— Зачем? — глухо ответил он.
— Мне нужна еда.
— В моем шатре что недостаток в еде? — он вышел из-за ширмы вытирая лицо полотенцем. Небрежно повесил его на ширму и снова сел на постель, придвинув к себе столик с явствами.
— Ешь, послушница, — сказал он, набивая рот сладкой овсяной кашей.
Эл подумала что «послушница» это уже хотя бы не «девка». Она, вздохнув, стала распутывать завязки маски.
— Ой нет! — фыркнул маг. — Ты мне испортишь весь аппетит. — Он презрительно скривился.
Эл застыла с тесемками в пальцах. Секунду она стояла, а потом стала яростно завязывать их обратно. Маг, глядя на нее, перестал ухмыляться.
— Ты, похоже, не любишь шуток о своем лице?
— Ничуть, милорд. Ваше чувство юмора делает честь вашим наставникам. — уколола она.
Маг расплылся в ухмылке.
— О, я слышу дворянскую дочку. Как тонко, миледи. Мои родители и няньки недостаточно хорошо меня воспитали, значит?
— Я тақого не говорила, милорд.
— Ну разумеется, не говорила, — нахально скривился он, подражая ее смиренному тону. — Снимай маску и ешь.
— Я не голодна. Милорд.
— Проклятья и громы! — взбесился он, швырнув в нее ложкой. — Делай, что я велю или я прикажу выпороть тебя голой прямо перед своим шатром!
Эл испуганно отпрянула. Ложка попала ей в жилетку, и она порадовалась, что с кожи кашу можно легко счистить. Εсли бы попала в платье… Это было ее единственное платье.
Она схватила со стола кусок хлеба и сунула в свою сумку.
— Благодарю вас за заботу, милорд.
Он прожег ее гневным взглядом.
— Ты упрямая девка, ты знаешь об этом? Χватит испытывать мое и так-то не великое терпение.
— Я полностью согласна с вами, милорд. Очевидно, что я не достойна служить великому огненному кудеснику, — поддакнула Эл. — Позвольте мне отбыть к сестрам, и я пришлю вам другую послушницу, что будет услаждать вам и взгляд и слух.
— Кто же сможет усладить мой взгляд лучше тебя? — язвительно сказал он и отправил в рот кусочек яблока. С хрустом прожевал его. — Ты испортила мне победу, но все таки спасла жизнь. Так и быть, я одарю тебя честью служить мне. А мое желание — закон здесь. Потому что без меня ваша армия не протянет и пары месяцев.
Эл опустила глаза долу. Как ни мерзко, но это была правда. Норды теснили их, захватили пол страны пока к ним не пришел он. И государь одаривает мага своей благосклонностью. Любой лорд должен почитать его, а уж такая маленькая душа как она и подавно.
— Да, милорд, — ответила Эл бесцветно. В конце концов, что ей до него. Гордость ее задевает? Да где там ее гордость. Желает попользовать ее как солдатскую девку? Ну что же, один раз потешиться да забудет. Никто ведь в здравом уме не захочет ее, обожженную уродину.
Маг поглядел на нее как-то растерянно. Полог шатра отодвинулся, и зашел Кай.
— Вода готова, мастер.
— Чудесно. Неси все сюда. Наша леди-бродяжка будет мыться прямо здесь.
Эл вспыхнула под повязкой.
Как бы она себя не убеждала что все это мелочи, а от мысли, что ей придется раздеться перед наглым магом, становилось и стыдно и ужасно неловко. Он ведь был красив и молод, а она… Он наверняка привык видеть молодых и прекрасных наложниц, а не обожженных послушниц, ночующих третью зиму в хлеву или в сарае. От мысли как отвратителен магу будет вид ее тела, Эл чуть не расплакалась.
Сколько времени прошло, она думала что привыкла, что смирилась, а оказывается нет. Она еще помнила, как блистала в голубых туфельках с серебряными бантами на своем первом балу. Как замшевые подошвы скользили по паркету, ароматы лилий и духов кружили голову, а дерзкий офицер прижал ее на мгновение к себе в танце и прошептал: «Как вы прекрасны…»