– Новость у меня для тебя радостная, падчерица милая, – ядовитой змеею продолжала улыбаться Флориция. – Его Королевское величество Вацлав III послал гонцов во все знатные дома с вестью радостной – жениться он порешил! И поскольку в зарубежных странах невесты подходящего возраста обручены уже, для правильного выбора Совет Знати ему предложил на заморский манер отбор невест провести! Вот и собирают слухи о девицах, что воспитание хорошее получили. Какая приглянется лицом и характером – тех в списки внесут невестовы, да во дворец пригласят, испытания разные проходить, свою верность короне и способности к управлению страной доказывать. Мы не титулованы, но батюшка твой второй богач после короля, так что наше семейство всяко в расчет примут.
– И… И я тоже могу в невесты попасть? – Пролепетала Ванилла, прижимая руки к груди и распахивая огромные наивные голубые глазищи. Не хуже, чем у какой-нибудь Алессы получалось.
– Нет, – совсем уж зловеще заулыбалась мачеха. – С завтрашнего дня, дармоедка, ты будешь прятаться в самом дальнем углу нашего поместья, в самом старом своем платье, и самолично за курятниками следить, да чтоб ни один цыпленок не подох! А если я увижу на тебе хоть одно платье хорошее, я тебя… – Мачеха приподняла руку, будто собираясь ударить Ваниллу по лицу, но «вовремя» заметив жадные взгляды притихших дворовых девок, укротила гнев. – Моя воля ясна ли тебе?
– Нет… Пожалуйста, матушка! – весьма правдоподобно пошатнулась дева, хватаясь за сердце и бледнея. – Я не... Батюшка не позволит!
– В этом доме я хозяйка покуда, слово мое главнее твоего будет! – С угрозой в голосе произнесла Флориция, привставая и упирая руки в бока. – Муж мой все равно в дальний путь уезжает, на меня весь дом оставляет. Так что, платья твои моим дочерям на ленты в волосы пойдут, а ты чтобы завтра же на чердак переезжала… Мышь запечная!
Девки так и ахнули от такого оскорбления. Ванилла медленно осела на пол, и разрыдалась – тихо, горько, и безнадежно, как и подобает бедной деве с хрупкой душевной организацией, из пошловатого романчика пана Небылыша.
«Акт первый. Вступление. А она хороша!», – промелькнула в голове довольной мачехи мысль, и она повелительно махнула рукой сочувственно притихшей стае шакалиц.
– А ну-ка, господа, оставьте нас… Надо мне с падчерицей с глазу на глаз потолковать, чтобы уму-разуму набралась.
– Бить будет, – громко прошептал на ухо своей соседке скрипучий голос глуховатой пани Боларж, и все женщины, покорно поднявшись и пряча сочувствующие взгляды, гуськом двинулись на выход, мимо рыдающей Ваниллы, наблюдающей за вереницей ярких цветастых юбок сквозь пальцы. Завершали процессию два хмурых охранителя.
Однако, не успели они выйти, дверь вновь распахнулась, и уже безо всякого оповещения в нее вошел высокий крепкий мужчина в простом домашнем сюртуке. Его окладистую черную бороду уже посеребрила седина, но голубые, словно небо, глаза, были молодыми – веселыми и добродушными. Шедшая последней дворовая девка, так сильно скосила назад очи, что появлялась опасность, в прямом смысле этого слова окосеть от любопытства, как знаменитая Варвара Повидло, которая частенько куда не надо норовила заглянуть и опосля посплетничать, ну и огребла в конце концов от озлобленной ворожеи косоглазие. Мужчина непонимающе перевел взгляд с нее на дочь, и бросился к последней. Однако, не успела дверь захлопнуться, как Ванилла сама подскочила на ноги, и прижав тонкий пальчик к губам, кивнула на дверь.
– И принесите кто-нибудь розги! Да чтобы вымоченные в яблочном уксусе как следует были! – во весь голос рявкнула возлюбленная Флориция, и Викрам Белиш замер на полушаге.
– Какие розги!? – Сдавленно рявкнул он, хватаясь за сердце. – Что здесь происходит!?
– Учу падчериму уму-разуму, муж любимый, – громко отозвалась Флориция, и тут же прошипела. – Так что тихо, пока все не испортил! Ванилька, амулет не забыла?
– Да не забыла! – точно так же прошипела та в ответ – Батюшка, помолчите, ради Ларума! Секунду… Вот так. Теперь нас никто не услышит, и без спроса не войдет. Так думаешь, Фло, купились?
– Я думаю, купились. Теперь только и будут, что о тебе сплетничать, да о доле твоей тяжкой, – при этих словах Флориция фыркнула, – судачить.
– Пана Буровича назначили на наш округ, да? – уныло отозвалась Ванилла, присаживаясь за столик, и наливая в одну из чашечек все еще горячий, благодаря зачарованной посуде, кофе.
– Его, – с не менее тяжким вздохом произнесла мачеха, благодарно кивая Ванилле, когда та налила и ей новую порцию. – Пришло сегодня послание от нашего связного из дворца. Будет ходить по округе и присматривать разнесчастных девиц. Тоже мне, возомнил себя Клеманом Милосердным!