– Как ты думаешь…
– Это будет мальчик.
Он поцеловал ее обнажившееся плечо, и подхватив на руки, отнес на кровать. Одна ночь, и утром он уедет в далёкий Восточный Ивверат, томящийся под жарким солнцем на другом конце Дерагона. А когда вернется…
Платье пришлось надорвать, «заплаканное», а на деле сияющее довольной улыбкой лицо прятать за растрепанными волосами. Ванилла с трудом и поминутно охая, едва завидев чью-то тень, вышла из комнаты, и ни на кого не глядя прошла на холодный чердак. Лучше бы мачеха ее туда самолично отволокла за волосы – вот бы завтра пересудов было! Ну да и так ладно.
Ванилла хмыкнула, вспоминая о том, как Флориция с отцом, перешептываясь, ушли в опочивальню прощаться перед дальней дорогой. Все, разумеется, держалось в строгом секрете, но разве от нее что-то утаишь? Ванилла давно знала, что скоро семейство Белишей станет больше еще на одного человека.
Ванилла никогда не смогла бы поведать, что за чудодейственный рецепт сроднил ее с мачехой, после смерти матушки. Может, сыграло роль то, что она не пыталась заменить ей усопшую, а желала просто стать хорошей подругой? Или то, как она всегда уважала ее горе и счастье? То, как поддерживала во всех начинаниях и проказах? То, что никогда не была жадной или несправедливой? То, что не выделяла в любви и воспитании среди собственных дочерей? Или то, что Фло – единственная из всех, когда еще совсем маленькая Ванилька, призналась ей, что больше всего на счете хочет стать принцессой, вместо смеха или снисхождения, как от прочих, предложила ей составить долгосрочный план по осуществлению этой мечты?
Нет универсального рецепта. Есть люди, которые умеют становиться семьей. Те, которых ты любишь и уважаешь, какими бы дорогами они не вошли в твой мир.
На чердаке было ожидаемо холодно и сыро. Перед тем, как подняться, Ванилла запалила свечу, и прикурив от нее папиросу, заранее заныканную в рукаве, будто козырь у заправского шулера, теперь с прищуром оглядывала свое жилище. Матрас в углу, набитый соломой, такая же подушка, грубый табурет, таз, ведро и кувшин, старый, как мами Гарушь, плетеный половичок – пот и вся обстановка. Все сырое до невозможности – весь грозец шли дожди, торопясь напитать землю перед суховеем, когда зачастую и пары капель с неба не увидишь.
Заперев за собой дверь, чтобы не вздумал кто сюда ввалиться, Ванилла прошла к дальнему углу, и подсветив себе колыхающимся от сквозняков огнем свечи, нажала на неприметную панель.
В тот же миг ее ослепил свет от магических светильников. Стена отъехала в сторону, предлагая взору совершенно иную картину.
Большая комната, отделанная светлым деревом. Посередине – двуспальная кровать под балдахином, от назойливой ночной мошкары, ежели она решит распахнуть большое круглое окно, глядящее на фруктовый сад, и удачно скрытое листвой старой яблони. По бокам – две изящные тумбочки. Большой шкаф, с одеждой, зеркало в полный рост, письменный стол со всеми принадлежностями и заботливо кем-то оставленной хрустальной пепельницей. Горящий синим, чародейским пламенем, камин – он дарил тепло, не позволяя сырости проникнуть в помещение, но и не думал разбрасываться опасными искрами. На полу большой пушистый ковер, привезенный отцом из Чинзании. Неприметная дверца сбоку явно ведет в умывальню. Поменьше, чем ее покои на втором этаже, и вчетверо меньше, чем те, что в расположены в их резиденции в Озерном Краю, но лучше, чем ожидалось.
Зевнув, Ванилла решила, что посмотрит подготовленные наряды с утра. Она отставила свечу, и затушив папиросу скинула платье и туфельки, после чего нырнув под одеяло, закрыла глаза. Вслед за ней, мягко и медленно угасли светильники.
О стекло забарабанили капли дождя, и девица улыбнулась, в полусне примеряя золотой венец с крупным бриллиантом на высоком пике, почему-то напоминающее ей королевское сердце.
Глава вторая,
в которой обсуждаются новейшие модные тенденции и безжалостно уничтожаются старые, на примере объясняются основы географии Дерагона, мачеха входит во вкус, сводные сестры рассказывают последние новости; в общем, происходит тот самый бардак, когда единственный благоразумный человек покидает излишне предприимчивых барышень и уезжает в закат.
Едва взошло солнце, по дорожкам, омытым ночным дождем, засновали: слуги, таскающие тюки и ящики то к обозам, то, после крика распорядителя – обратно; караванщики; целый отряд охранителей, без воеводы бестолково снующих из угла в угол в поисках дела; сопровождающие; бессовестно лузгающие семечки гонцы; почтари с накрытыми тканью клетками в которых приглушенно курлыкали голуби; попутчики; тетки, желающие отправить корзины и пакеты с оказией родственникам в соседние города; парочка дипломатов с явными следами жесточайшего похмелья на лицах; несколько боевых чародеев для обеспечения безопасности пути; собаки и десяток выскочивших из коробов куриц – последние вносили панику и изрядных хаос в завершающий этап сборов перед дальней дорогой и никак не способствовали пользе дела.