Дорога до Восточного Ивверата обещала быть долгой и сложной: сначала через половину Белокнежева, до самой границы, потом, избавившись от большей части посылок и попутчиков в приграничном Бетогоре, и наняв там дополнительную охрану, прямиком по границе между Саалинджем и Гэллией. На чьей стороне ехать Викрам пока не решил. С одной стороны, в разоренном нескончаемыми войнами Саалиндже бандитов, что песка на речном дне, зато по большей части люди, которых лишь добро и золото интересует, когда как в Гэллии дикие, или как они сами себя называли «приверженцы консервативных взглядов» орки или того хуже – огры, могли запросто и самими караванщиком отужинать за милую душу. Охране на весь срок пути по тем местам строгий наказ дан – стрелять, едва незнакомца увидишь, будь то взрослый, или малец. Не раз сердобольцы решившие ребятенка пригреть у костра с помидором в заду да на вертеле жизнь заканчивали. В конце придется на север отклониться, и пройдя под сенью высоких, до самого неба, гор, что Хребтом мира зовутся, обойти Кальварию по кругу – княжество это, что за горами стоит быстрее объехать, нежели сначала вверх карабкаться, а после – вниз, и так не один раз. Зато потом будет долгий и спокойный пусть через Ратлийскую Империю, которой не хватает какой-то незначительной пяди земли, чтобы получить право именоваться «Великой». Дороги в империи широкие, ровные, выложенные из гранита и белого мрамора, они ведут во все стороны, и порою, заканчиваются прямиком в океане. Разбойников в империи почти нет, а тех, что иногда встречаются споро ловят патрули, курсирующие по этим самым дорогам, и вешают на обочинах – в назидание другим. В это время караван будет идти ровно, с еженощным отдыхом, набираясь сил перед последним рывком – жаркими и влажными джунглями Руаны. Торговая республика, на улицах которой вполне легально можно встретить представителя Гильдии Воров или Убийц, хоть и не жаловала вольных мастеров дубины и арбалета, по большей части смотрела на их выкрутасы сквозь пальцы, если, конечно же, не смазать колеса местного правосудия золотым маслом из объемного кошеля. И лишь пробравшись сквозь все сложности долгой дороги, можно добраться до красных песков Восточного Ивверата, в столице которого предприимчивый Викрам уже достиг предварительной договоренности на постройку первого международного банка Белокнежева. Уже потом, когда во второй раз поедет, с женой, слугами и всяческой демонстрацией собственного богатства – как того восточники любят, он будет вести переговоры с другими государствами на предмет постройки филиалов в чужеземных столицах по всему пути следования, но первый банк должен быть открыт в самой последней точке. И конечно же он прав, не стоит тащить непраздную мачеху сквозь все эти передряги. Вот потом, когда проложат спокойный путь сквозь весь Дерагон – крупнейший материк в мире, тогда можно и матушке показать его дивные чудеса. Вот только застанет ли он рождение отпрыска? Ох, вряд ли… Три месяца туда, три – обратно, но сколько времени займут сами переговоры? Иввератцы спешить не любят, что западные, что восточные.
Ванилла, отгоняя меланхоличные мысли отошла от окна, сквозь которое следила за собирающимся к отбытию обозам, и вернулась к распахнутому шкафу. На длинной перекладине в ряд висел десяток платьев, удручающе темных расцветок. Девица хихикнула. Господин Жеводан – кутюрье, который вот уже десяток лет шил наряды для семейства Белишей и почему-то предпочитал называться «маэстро», был в неописуемом шоке, когда ему предложили для его любимицы «белоку’гой нимфы» сшить наряды не из блестящей золотистой парчи или дорогого голубого шелка, которые не только удачно оттеняли нежный цвет лица девушки, но и приятно ласкали кожу, а из тканей попроще, потемнее и понепрезентабельнее, в пошлом стиле деревенской простушки.
Маэстро, помнится, целый скандал закатил, и даже скоропостижно предложил Ванилле выйти за него замуж, дабы избавиться от монстров, которые хотят нарядить ее в «сию непот’гебность», а получив известие, что инициатором изготовления данных нарядов была сама «нимфа», впал в культурный шок и почти дошел до алкогольного отравления. Впрочем, подобное у маэстро случалось не так уж и редко – то снимут запрет на ношение фиолетового вне королевского дворца, то сапоги начнут подковками для красоты подбивать, то чинзанские шали в моду войдут второй раз за три года, а он и не предугадал, в общем, поводов залить стресс у пана Жеводана было предостаточно и без издевающихся над его изысканным вкусом платьев. Маэстро пропивал свой талант со вкусом, шиком и удовольствием вот уже тридцать лет, но все никак не мог достичь профессионального дна – все, даже самые ужасающие, на первый взгляд, его творения, неизменно вызывали восторг у масс и зависть коллег. Гений, что тут скажешь?