Постепенно они продвигались на восток в сторону церкви Богоматери. А над городом тем временем постоянно поднимались два, три, а то одновременно и четыре столба жирного черного дыма. К этому времени большинство горожан смирилось с кремацией неопознанных, понимая, что другого выхода у властей просто нет.
Во многих местах трехтонные бомбы разорвали трубы водопровода и канализации, и некоторые подвалы были на метр, а то и больше залиты водой и нечистотами. Спасаясь от потоков воды и дыма по разветвленным лабиринтам дрезденской клоаки в ту роковую ночь с неимоверным визгом пронеслись сотни тысяч крыс. Множество их добралось до бомбоубежищ, где они погибали вместе с людьми. Теперь на поверхности черной жижи в затопленных подземельях покачивались их распухшие трупы.
— Вот самый эффективный способ борьбы с грызунами, — мрачно пошутил кто-то из пленных.
— А заодно и со всеми остальными, — добавил другой.
Они вместе с немцами несколько раз пытались откачивать жижу из таких подвалов, но ничего не получалось. Обрывки тряпья и крысиные трупы облепляли решетчатые насадки шлангов, и помпы глохли. Ничего не оставалось, как только лить в такие места хлорку да ставить на плане особые пометки.
— Единственный способ — взрывать и засыпать землей, — говорил кто-то из немцев. — Земля все примет.
Но «эффективный способ» оказался не таким уж и эффективным. Через несколько дней измазанные в извести жирные живые крысы уже деловито сновали в развалинах, все более ощущая себя их хозяевами.
— Теперь я знаю, кто останется на земле, когда мы истребим друг друга, — тихо сказал Каспер Алексу.
Иногда Алексу удавалось прочесть городские новости. Их вывешивали на открытых местах на стенах домов, к которым можно было легко и безопасно подойти. Главным образом, это была местная газета «Фрайхайт кампф»[29].
В одной из них Шеллен прочел об объявлении в Дрездене с 17 февраля чрезвычайного положения. Стало быть, трое суток после налетов городская и партийная власти находились в коме, так что даже в ближайших населенных пунктах ничего толком не знали о тяжести случившегося.
В других номерах «Борьбы за свободу» он видел указы гауляйтера о том, как следует поступать с мародерами, паникерами и злостными уклонистами от общественных работ. Каждого, замеченного в подобных преступлениях, нужно было немедленно сдавать полиции или отправлять в распоряжение районных партийных комиссаров, адреса штабов которых приводились тут же. В случае, если вина задержанного не вызывала сомнений или он оказывал сопротивление, полиция и СС имели право производить расстрел на месте с составлением соответствующего протокола, заверенного подписями шести свидетелей. Здесь же приводилась информация о казнях, судя по которой, в список расстрелянных наряду с немцами уже попали двое американцев и четверо подданных британской короны. Всех их обвиняли в мародерстве.
— Ничего не суйте в карманы, — неоднократно повторял Гловер. — Если кто-то из немцев протянет вам пачку сигарет, откажитесь, пошлите его к чертям собачьим. Курите только свои. Упаси вас Бог подобрать коробочку с лекарствами или банку консервов! Даже коробок спичек…
* * *25 февраля Алекс в числе остальных стоял перед двумя вздымающимися вверх уродливыми скалами, словно выросшими из высокого каменного холма. Подойдя ближе, можно было отыскать в этом холме закопченные обломки барочных капителей и карнизов. Одна скала была поменьше, вторая, более высокая, загибалась вверху обрубком каменного свода. Это было все, что осталось от церкви Богородицы — Фрауэнкирхе — главного протестантского храма Саксонии. Говорили, что свод обрушился в полдень шестнадцатого и что многие восприняли его падение как неопровержимый и окончательный знак гибели города.