-Чем?-совсем безнадёжный голос пробрался к моим ушам через ткань одежды и плотность воздуха.
-Чем я могу ему помочь? Это ты можешь его спасти, ты же врач, а я просто ребёнок, даже не человек…
На долю секунды мои мысли совсем перепутались, оставляя на задний план потребность говорить, но спустя тишину и поднятый на меня снизу вверх взгляд девочки, я, кажется, вернулась в себя. Точно не моих объятий ей сейчас хотелось, и насиловать ее своей неоправданной лаской было бы совсем глупо. Правда, Марина, угомони окситоцин…
-Ты его родной человек, понимаешь? Да, ты многого не можешь делать в силу своего возраста, но ты можешь помочь ему своей поддержкой. Поверь, я знаю, о чем я говорю… Я буду делать все, что будет зависеть от меня, как от врача, но медицина без веры и стремления самого человека - это ничего.
-А не как от врача?-полушёпотом сорвалось с губ девочки. Уже не мои ладони держали ее ручонки, как это было прежде : она сама медленно сжала мои пальцы в силу собственных возможностей,а огромные глаза были устремлены прямиком в глубину меня.
-В смысле?
-В прямом. Ты же меня понимаешь, я вижу… После тебя у него никого не было, по крайней мере ночевал он всегда дома, со мной. Если не веришь, можешь спросить… У него можешь спросить. Ты же заставила у него сглодан что-то сдвинуться с места; и он тебя часто вспоминает, или уже «вспоминал». Мы в кино ехали вчера, на Снежную Королеву. Я его очень долго упрашивала, а он не хотел ехать, вот и не надо было…
По её щёчкам снова потекли слезы, а я на этот раз обняла девочку сильнее, от чего она уже разрыдалась, начиная бормотать мое имя и что-то ещё.
Уснула она лишь спустя пол часа и пятнадцать капель валерьянки на той самой постели с решетчатым от штор на окне светом из приемного отделения. Сопение было громким, и мое сердце медленно пришло в себя, позволяя наконец расслабиться, но колено решило тут же напомнить о себе. Помимо Нины, которая так и коротала время дежурства на росту, в отделении никого я толком не знала, потому даже несмотря на перепалку с ней, ещё через 15 минут «ношпа» растекалась по мышцам теплом, наконец начиная избавлять меня от неосторожной боли.
Видимо, моим мыслям это средство тоже помогло. Обезболив сознание, немного был затронут и сон : рукой сняло - это ещё было мягко сказано. Ворочаться на единственной постели в комнате было невозможно, и будить ребёнка было сейчас самым страшным делом. В сумочке уже дремала давно забытая пачка сигарет, но поспать сегодня было не суждено и ей. Холодный ветер совсем безжалостно обдувал мое тело, лишь раскаляя до красного света тлеющие крошки табака, дым от которого дёшево разъедал изнутри легкие.
И в голове опять был Брагин. Он за сегодня стал героем моего временного воображения, но глубоко внутри мне было приятно слышать от Томы, что он изменился - изменился после нашей встречи… Хоть кому-то я была полезна, и на секунду такая польза была взаимной.
Очередная затяжка создавала вокруг глаз облако серой депрессии цвета дыма, заставляющей из «детской реальности» вернуться в жизнь.
-А на самом то деле, даже если это так… Флаг в руки. Пусть в кой-то веки займётся воспитанием дочки, ведь, судя по осведомленности здешних медсестёр, он кабель ещё тот…
С серыми глазами, нежными руками, тёплой грудью… Нарочинская, только не надо здесь этих мыльных пузырей, ладно? Раз уже был «нежный, тёплый, любящий и бла-бла-бла», забыла во что это вылилось? Напомнить? Свадьба, беременность, выкидыш, год розовых очков, развод и Питер. Заскучала за ощущением, когда тебя обводят вокруг пальца, словно ты маленький ребёнок? А на самом деле просто искренне любящий человек…
Пепел посыпался снегом на землю с обгоревшего края сигареты, а с каждой новой затяжкой мысли пожирали меня снова и снова. Нет, так жить нельзя, Марина.
На утро отделение вновь зажужжало, закипело и завелось, как будто кто-то запустил огромный механизм в работу. Поспать удалось с великим трудом и всего пару часов. Очередной хлопок дверью заставил веки распахнуться в сторону, и тут же лицо скорчиться от яркости света. На моей груди лежала детская рука, а вторая то ли обнимала, то ли просто случайно была накинута на плечо.
И к обеду Олег пришёл в себя окончательно. Моя рука крепко сжималась его кистью, только вот ни глаза, ни губы, ни скулы - ничего не было живым в его лице. Очередной раз с болью преодолевая подъем с постели Олега, я аккуратно поправила одеяло на его груди. Его сердце былого часто, громко и тяжело, будто песок пытается раствориться в воде вопреки всем законам физики. Ладони, будто в этот момент перестали подчиняться моим указаниям, начиная сползать совсем не по одеялу, а вверх к плечам, что были мягкими и тёплыми. Ритмы сердца слышались только чётче от такой близости, но сознание уже пыталось вернуть меня на круги своя. Это было уже явно лишним.
Ладони быстро скользнули ещё выше, останавливаясь на лице: указательные пальцы огибали рельефы скулы, средние точно попадали в ямку под костью, а все остальные обнимали нижнюю челюсть. Сама не понимаю, как после заступорения на его холодных глазах, мои бёдра вернулись на постель,а губы тотчас накрыли его сухой рот.
-Брагин, черт возьми… Приди же ты , сволочь, в себя, ты же можешь. Тебя дочка ждёт, тебя все ждут, тебя я… ты же все слышишь, все видишь, ответь, ради Бога, что все в порядке…- я сжала правую ладонь в кулак так, что костяшки побелели, пытаясь прорваться наружу, а следом этот же кулак с силой встретился с широкой мужской грудью.
-Как успехи, Марина Владимировна?- от женского голоса за спиной я вздрогнула, тут же отдёргивая руки от его лица. Никаких шагов, скрипов - стояла там она явно давно. В мыслях тут же начали возникать всевозможные оправдания, но за неимением времени, я мимолетно стёрла подкатившие слезы, оборачиваясь к ней и выпрямляя спину, несмотря на отдающую в неё боль.
-Все так же. Отека мозга нет, уже хорошо, но пока и никаких рефлексов, кроме сжатия руки на звук, нет. Зрачок на свет не реагирует. Пока, к сожалению, нельзя сказать, что травма могла сделать и как повлияет это на его здоровье. Нужно понаблюдать в динамике…- голос был тихим и, кажется, как никогда, вымотанным.
-Ну так ваша смена окончена, почему вы домой не идёте?- взгляд Павловой стал более настороженным, а она начала приближаться ко мне медленными шагами, непонятно-чего пытаясь добиться или узнать.
-В Москве мне негде жить на данный момент. К такому быстрому переезду я не была готова, да и в ординаторской спит его дочка, за ней тоже присмотреть нужно.
Ощущала себя сейчас я двенадцатилетней школьницей в кабинете директора, которую отчитывают за курение в школьном туалете или за поцелуи в коридоре - скорее за последнее.
-Мы можем вам выделить место в общежитии на первое время, но все время проживать там вы не сможете.
-Знаете, Ирина Алексеевна, я с трёх до трёх оперировала, проспала два часа и жутко голодная. Можно мне просто поспать в какой-нибудь смотровой? Боюсь, до «дома» я просто не доберусь, и, да, скорее всего, после того, как Олег Михайлович пойдёт на поправку, мне придётся вернуться в Петербург.
-Да прямо тут ложитесь,- женщина кивнула, окидывая взглядом обездвиженного Олега, а затем и меня.
-Здесь тише, чем в ординаторской, и ближе к вашему пациенту. Олег Михайлович же ваш пациент?
-Что?.. А, да, пациент,- ладони быстро покрылись каплями пота, и, если был впереди меня ждал ещё допрос «пристрастием»,мой организм бы точно послал всех к черту вместе с нервной системой.
Как только дверь скрипнула защёлкой, позади послышался шелест кожи о постельное белье, а я не успела даже обернуться, как та самая мужская ладонь оказалась на моей пояснице.
-Уезжай, я не хочу тебя держать…- совсем устало прошептал он, а как только до слуха дошли первые его слова, я дернулась, тут же разворачиваясь лицом к Олегу.
========== Глава 14. Нашатырь, WhatsApp и руки. ==========
Глава Четырнадцатая.
Нашатырь, What’sApp и руки.
Его зрачки были такими же недвижными и так же смотрели вертикально вверх. Рука покатилась вниз от моего шага вперёд, дабы оказаться ближе к его голове, но на достигнутом мужчина не собирался останавливаться. Из холодных объятий бездушного воздуха, который был не в силах сдержать вес нежной конечности, ладонью обрушилась вниз, вновь встречаясь с простыней , компания которой давно была ей знакома.