-Брагин,-через зубы просочился звук вместе с, огромным по меркам лёгких, потоком углекислого газа, превращавшего прежде серьёзный тембр в полушёпот.
-Господи, Брагин…-зелёная трубка в его носу медленно начала потеть, а по ее стенкам очень быстро стало спускаться мелкие капли конденсата газов.
Его глаза медленно старались выйти из зоны своего прежнего прибывания, и тут же решили взять курс на то, чего не видели совсем давно.
Стоящая рядом, с полусогнутой спиной, осыпавшейся тушью под глазами, тонкими линиями бровей над ними и какой-то поистине женской душой прямо в них; спадающий вниз локон, почти такой же, который был на соседней с моей подушке, только год назад и в спальне дома, а не в больничной палате, он был в разы короче и на несколько тонов светлее - уже не пшеничный, а ледяной белый, которой изощренно пытался согреться и не стать бездушным.
Тонкие линии губ, похудевшие щеки, опущенные скулы - сразу сказать, сколько мы не виделись, было очень сложно,будто прошёл не год, два или даже три, а целая вечность. На роговице глаз переливались мудрость, уверенность и непокорность, присущие лишь тому , кто по-настоящему знает, чего хочет от жизни.
Из такого портрета разобрать много не удалось, но то, что она уже совсем не та девушка, сидящая на балконе с рюмкой водки в трясущейся руке - было очевидно.
-Извини, не хотел тебя напугать,-улыбка с огромным трудом старалась растянуться по щетинистым щекам, но вышло это не очень удачно. Кожа на губах пересохла, даже говорить позволяя тому с напряжением,а от такого усилия блестящая пленка покрылась густыми трещинами,в следующую секунду начиная выпускать на поверхность тела из мелких капилляров соленую от литра медикаментов кровь.
В женской ладони появилась салфетка, которая тут же окунулась в стоящий на тумбе стакан с водой. Через секунду же сухая чешуя из мужских губ стала неприлично мокрой, начала скатываться крупными каплями по щекам прямо на подушку, окрашивая ту в сине-красный оттенок белого : отчасти из-за столь же белой наволочки под перебинтованной головой, а, может, и от алого гемоглобина горячей крови.
И вновь тяжёлое молчание начало сдавливать снаружи ее голову, заставляя глаза абсолютно не сдвигаться с мертвой точки - собственная ладонь где-то около рта моего «пациента». Поднять взгляд выше было равносильно очередному легкому флирту с тяжелыми последствиями, намного легче было смотреть на него, пока кома давала о себе знать. Губы все ещё жгло от неостывшего и совершенно вовремя разорванного поцелуя , а в голове было лишь больше сомнений насчёт его важности именно в этот момент.
От того воза мыслей, обдающих кипятком голову девушки, она дернулась, ощущая на собственном колене сквозь хлопковую ткань штанов широкую ладонь. Колени были моим самым слабым местом, и чтобы хоть немного понять, что я ощущаю, когда чья-то живая душа смеет коснуться их, можете до упора вставить в заветное место вибратор, а затем выставить полную мощность на батареечном друге. Да, наверное, именно так я ощущала каждое касание ног любого мужчины, бывавшего рядом. По спине побежали мурашки, пронзая все - от самой шеи до копчика, после разделяясь на бёдра и отныне никогда не встречаясь. Зрачки быстро переметнулись в сторону, а ладонь по привычке начала пытаться избавиться от источника лишних в данное врем ощущений окружающей действительности.
Тогда было сложно даже предположить, что это был самый настоящий, необратимый, жалящий и терзающий и без того отдающую душу удар под дых. Холодные зрачки Олега уже совсем не были такими - честно беру свои слова обратно, но вот жалостливый взгляд его меня убивал. Таким он был точно год назад : полным обид, какой-то понятной только ему одному боли, тоски и раскаяния.
Моя рука быстро переложила погорячевшую его ладонь на постель. Смотреть в его глаза вновь не хотелось уже из-за подкатывающей тошноты. Я встала, ощущая все ту самую боль от вчерашней травмы, которую было пора начать исправлять, но ни сил, ни времени для такого роскошного удовольствия как «забота о СОБСТВЕННОМ здоровье» не было. Уже отвернув голову к окну, чтобы Брагин ничего не увидел, я крепко сжала веки, а зубы стиснулись так, что, казалось, вот-вот они раскрошатся. Терпи, когда-нибудь будет лучше.
-Извини меня ещё раз, если я что-то сделал не так…- его голос в очередной раз стал касаться моих барабанных перепонок, заставляя новую армию мелких бугорков вновь оккупировать мое тело.
-Где Тома? С ней все хорошо?
Пара шагов, которые должны были облегчить мою боль, дались мне с огромными усилиями: подоконник казался недосягаемым из-за трёх метров между нами и все более невыносимой боли. За спиной зашуршало постельное белье, и вариантов больше не было никаких. От обычных для меня прежней движений из глаз вновь полились скупые слёзы боли, что тут же были стерты запястьем. На этот раз было уже легче. Никакой туши - никаких разводов - никаких вопросов.
Звук все не прекращался, и из последних сил мое тело развернулось лицом к постели мужчины. Его голова парила над постелью на темной шее, и в тот же миг, когда я, как последняя дурочка, поспешила броситься назад, дабы тот ничего не натворил, сухие ладони накрыли собой лицо, пытаясь то ли потереть глаза, то ли вытащить попавшую ворсинку.
Очередная порция электронного импульса, ударившая прямиком в теменную зону коры больших полушарий мозга, заставила отключиться единственное нормально функционирующее на тот момент чувство - зрение. Перед глазами абсолютно все потемнело, а уже после любые навыки ориентации в пространстве были лишними. Последним, что хоть немного наложило след на мою память, была встреча переносицы или виска с полом.Сейчас уже наверняка сказать было сложно, но яркий запах крови однозначно сопроводил эту живописную сцену.
Перед только что лениво распахнувшимся глазами стелился все тот же белый потолок реанимационной палаты, когда мой отекший нос заполнился невыносимым ароматом нашатыря, источаемым стеклянным флаконом. Первой мыслью была все та же нескончаемая боль в коленях, но теперь все стало в разы хуже - голова ныла так, будто внутри, под черепной коробкой творилась самая настоящая ядерная война. Попытка пошевелить глазами принесла ещё большую боль, но каково было моё удивление, когда оказалось, что прямо над моим телом висела та самая бестактная медсестра, с которой я познакомилась прошлой ночью. Дёрнуть головой раньше и лишить себя такого шикарного удовольствия нюхать спирт я побоялась: если бы сейчас ситуация с моими ощущениями стала ещё хуже, мой мозг окончательно перестал бы работать - однако Нина, видимо, не заметила, а, может, и не хотела замечать, что в себя я начала пытаться приходить. Когда с огромными усилиями мне удалось начать отворачивать голову в сторону, чтобы не задохнуться, кто-то поднялся с кушетки в районе моих ног, в следующую секунду дергая руку медсестры. Часть содержимого флакона тогда смачно пропитала весь верх моей одежды, зато свежего воздуха стало не много, но больше.
-Ты Марину так отравить можешь. Ты, что, не видишь, что глаза уже открылись? Почему восьмилетняя девочка знает больше о том, как приводить человека в сознание, чем медсестра?
Этот недовольный голос было не узнать очень тяжело. Тёплые завитки тёмных волос, собранных в новые банты, совсем скоро легли на мою грудь, а маленькие ладоши с осторожностью промакивали перекисью мой нос.
Тот, видимо, был напрочь разбит, судят по тихому шипению над верхней губой. Когда мои глаза с белого до неприятной боли в висках потолка переместились ниже, на сосредоточенное лицо девочки, она, кажется, этого не заметила. Ладошка так и продолжала протирать испачканную кожу. Наблюдать за ней было как-то по тёплому приятно. Она старалась все сделать аккуратно, может, даже красиво; боясь доставить лишнюю боль, ее локоть напряжённо парил в воздухе прямо над моей грудью, заставляя детскую ручку скоро начать подрагивать. Когда тремор тонких пальчиков стал уж слишком заметен, моя левая рука также осторожно, как и бесшумно, поднялась вверх. Ладонь медленно протиснулась под предплечье, охватывая руку немного ниже кружевных воланов блузки. От неожиданности Тома тут же вздрогнула, отправляя испуганный взгляд в мои зрачки, но вместо слов, которые было произносить все ещё больно, медленно я уложила локоть девочки на свою грудь, после убирая свою ладонь и пытаясь улыбнуться.