-Я никому не нужна, теперь даже тебе и Олегу. Я хочу уехать обратно к дедушке, так будет лучше и вам, и мне.
Губы Марины быстро сжались, но, стараясь преодолеть даже это вместе с болезненной сухостью в горле, она с силой сжала детские пальчики, потягивая их на себя.
-Я не могу тебе ничего запрещать, потому что я для тебя, наверное, чужой человек. Я не могу утверждать, как тебе будет лучше. Не могу, потому что я не твоя мама, не твой дедушка, и даже не ты сама. Это твоя жизнь, и решения в ней ты вправе принимать сама, но я всего лишь хочу, чтобы ты знала. Если бы не ты, я бы никогда не была так счастлива, как сейчас, - голубые глаза начали заливаться светлыми бликами от больничных ламп, считыватель пульса на мониторе начал с каждым словом увеличивать свои показатели и внутри все так сжалось, когда детская ладошка под ее пальцами ослабела.
-Может, это будет звучать странно, но, если бы не ты, я бы никогда не встретила твоего папу, никогда бы не призналась во многом самой себе, никогда бы не научилась переживать за чужую жизнь так. Если бы не ты, моя жизнь сейчас бы ничем не отличалась от той, которая была раньше; никогда, понимаешь, никогда в жизни я не переезжала в другой город ради человека, никогда не любила никого, как полюбила тебя. Меня никто и никогда не понимал так, как это делаешь ты. Мне бы очень хотелось, чтобы ты с папой наладила отношения, чтобы вы с ним стали по-настоящему близкими друг для друга людьми; я была бы счастлива каждое утро будить тебя в школу, заплетать тебе косички, помогать тебе во всем, видеть как ты взрослеешь, становишься не просто девочкой Томой, а настоящей девушкой, настоящей личностью, которая способна покорить любые вершины. Я не могу тебе ничего из этого навязывать и не могу ни о чем просить, просто хочу, чтобы ты знала. Только ты принимаешь решения в своей жизни, потому что эта жизнь твоя, а не моя, папина или ещё чья-то. Я счастлива сейчас благодаря тебе, спасибо. Я хочу, чтобы ты тоже была счастлива, но как ты придёшь к этому - решать лишь тебе; просто знай, что тебя любит папа, тебя любит твоя мама, дедушка, бабушка и все, кто тебе дорог, но и я тоже люблю тебя своей любовью, которая, возможно отличается от всех остальных, но, поверь, она ни чуть не слабей. Я не прошу тебя остаться, нет. Я буду счастлива наблюдать за твоим счастье, но как ты к нему придёшь - решать лишь тебе, просто знай это, моя маленькая, - хрупкая капля медленно покатилась вниз, минуя все складки, ямочки и складочки на лице; мокрая дорожка ее следа в этот момент сияла так, будто была усыпана бриллиантами, но, спустя мгновенье, стеклянный шарик упал на постель, оставаясь лишь маленьким разводом на ткани.
Девочка потихоньку подняла упавший вниз взгляд на Марину. Женские пальцы уже не сжимали маленькую ладонь: у них просто не было на это сил. И новые капли начали медленно скатываться по лицу вниз, касаясь щёк, губ, подбородка и даже шеи, после чего ровно каждая разбивалась об белую ткань.
-Я… я тоже тебя люблю. Пусть, не так, как это делает Олег, как будет тебя любить ваш с ним малыш, но я тоже тебя люблю и не меньше, чем они. Я вижу, как ты сейчас счастлива; я видела, как вам было хорошо втроём, и так вам будет лучше, чем со мной. По-настоящему счастливой я была бы лишь рядом с мамой, но маму не вернёшь, потому тут ты не угадала… Я искренне желаю тебе всего хорошего, но оставаться с вами не буду, потому что и тебе, и даже Олегу, я совсем чужая. Какая-то непонятная девочка, которая будет путаться у вас под ногами… Я попрошу дедушку купить мне билеты и улечу к нему, навсегда, чтобы всем было лучше, - девочка потихоньку вытянула свою ладошку, слезла со стула, но взгляда с краснеющего лица Марины так и не спускала.
-Я поняла, - из поджатых губ через силу появилась улыбка. И хоть, правда, рядом с ней стоял абсолютно чужой человек, прощаться с ним было больнее, чем с самым близким.
-Ты… Хоть иногда пиши, как твои дела, мне же интересно, как у тебя все сложится в будущем. Я уверена, ты станешь, как мама, хорошим врачом, будешь лучшей мамой на свете и самой-самой женой. Я верю в тебя и буду скучать по нашим взрослым разговорам.
Тамара смотрела на Марину совсем пристально, а та даже не могла оторвать головы от груди: внутри все настолько тянуло и жгло, что от любого движения было тяжелее дышать и жить.
На всю палату раздался тихий цокот пальцев о деревянную дверь, а следом из коридора появилась Саша, с улыбкой держащая в руках свой фонендоскоп.
-Привет мамам самых стеснительных принцесс, - и заметив плачущую Марину весь веселый настрой улетучился.
-Марин, что? Ты чего? Тебе нельзя сейчас совсем нервничать, - преодолеть те метры она умудрилась за одну единственную секунду, тут же укладывая девушку обратно и пытаясь понять, что случилось.
-Это я виновата. Я опять виновата, даже когда не хочу этого. Прости… - закусывая нижнюю губу, Тамара быстро спрыгнула со стула и также быстро покинула палату.
-Марин, ты в своём уме? Тебе сейчас отдыхать и отдыхать нужно, а ты здесь истерики разводишь.
-Я не хотела, оно само, - женский взгляд упрямо упёрся в ту самую дверь, за которой быстро пропал силуэт девочки, и оторвать ее умудрился лишь мягкий пиночек в ответ на нежные руки доктора на животе.
-Что бы творишь, Марина… За тебя в операционной почти сутки боролись, малышка твоя жива, здорова, ни кровотечений, ничего, все в порядке, а ты ещё сырость разводишь…
-Малышка? Ты сказала «малышка»? - кажется, глаза в тот миг покраснели лишь больше, а та ладонь, что вот-вот сжимала ручку Томы, потянулась к ладони девушки.
-Да, Марина Владимировна, у вас беременность, 15-16 недель, девочка, но если ты прямо сейчас не успокоишься, твоя плацента может помахать тебе вслед. Намёк хорошо понят? - строгий женский взгляд быстро прожег Марину, пока нежные пальцы продолжали ощупывать выступающий животик.
Уже с тёплой улыбкой на губах, она закивала, пытаясь остановить поток слез, что прежде срывался из глаз.
-Девочка…Девочка
Комментарий к Глава 22. Халат, малышка и каштан.
Уважаемые читатели!
Убедительная просьба не писать «ЗАБИЛИ НА ФАНФИК/ЧИТАТЕЛЕЙ». От этого новая глава быстрее не напишется, работать авторы лучше не станут, а лишь наоборот - это из только демотивирует. Ни раз мы просили у вас прощения за отсутствие глав, но на то были весомые причины и потребности, которые определенные периоды времён являются более важными, нежели новые главы.
Эта глава писалась долгие два месяца по мелким крупинкам лишь потому, что у авторов были зачеты/экзамены/егэ и так далее по списку. Фанфик не был заморожен/завершён, ничего подобного не происходило, кроме того, что банально не было СИЛ, ЖЕЛАНИЯ и ВРЕМЕНИ Яна написание. Согласитесь, читать приятнее, когда работа написана автором, который горит сюжетом? Мы могли выложить маленький кусочек на 1,5-2 страницы, но нам хотелось сделать особенной именно эту главу, и, кажется, у нас это получилось.
Не расцените это как грубость, но, правда, такие комментарии отбивают всякое желание писать что-то новое.
Мы рады вновь вернуться к вам и будем стараться писать, радовать вас и дарить новые сюжеты чаще, но вы, наши дорогие читатели, тоже не забывайте, что авторы - это обычные люди с обычными проблемами, чаше студенты, которым в определённое время совсем нет времени ни на что, кроме учёбы (извиняюсь за тавтологию).
Надеемся, что наши преданные читатели достойно выдержали эти два месяца разлуки и рады нашему возвращению❤️
========== Глава 23. Пончик, девственность и локоть. ==========
Глава Двадцать Третья.
Пончик, девственность и локоть.
-Девочка. У нас будет девочка, дочка, - чуть слышно женский голос скользил по кафелю белой палаты, отражаясь от каждого уголка, каждого края стекла, становясь одновременно в несколько раз тише в помещении и громче внутри его головы.
Кажется, наблюдая неподвижным взглядом за невероятно счастливыми голубыми глазами, он до сих пор в это не верил или делал это не до конца. Надо же, столько времени, столько всего случилось, произошло, стало ясным, поразило, убило и вернуло к жизни, что сейчас даже эта жизнь казалась каким-то несбыточным сном психбольного человека. Небритая щетина медленно расползлась в стороны, позволяя всему миру на секунду озариться счастливым светом. Прежде крепкие и уверенные руки медленно начали потряхиваться, а, как только в очередной раз они коснулись женского живота, вовсе стали подпрыгивать в робких попытках оттянуть тёплое одеяло вниз. Эмоции хотели литься в этот момент через край, но вместо того он медленно наклонился, кончиками губ касаясь тонкой ткани рубашки, под которой билось маленькое сердце сильного человека.