- Так надо взгляд дать, почему так поступал. Твой, со стороны, для государства. Почему думал так, а не иначе, и чего добиться хотел.
Ну да. Похоже, мои былые статьи про источниковедение и критическое отношение к словам и документам тщательно проштудировала. Подлизывается. Или вправду хочет биографию написать? Хм... при авторстве близкой родственницы однозначно претензии будут, что ни нарисуй.
- Не доросла ты еще до правильного соблазнения опытного человека. Нет, если покажешь ножку, задрав подол, - поспешно уточняю на вполне понятный жест, - многие пойдут на край света, но я о другом.
- Да-да! - горячо сказала Софья. - Украшает женщину скромность, благопристойность и стыдливость. Боюсь, не для меня этот путь.
- С чего бы это?
- Не испытываю желания идти по обычной женской стезе.
- Дурочка ты. Жизнь длинная, и прожить ее желательно приятно. Придет срок, встретишь еще правильного мужчину.
- Может быть, - кивнула решительно, - только не собираюсь ждать дома сего счастливого часа. Хочу добиться широкой известности не одними переводами. Такой хватки, как у госпожи Шадриной, у меня нет...
Так и не научилась Акулина Ивановна нормально писать, сначала дочь за нее старалась, затем секретаря держала. Что совершенно не мешало ей управлять немалым хозяйством и контролировать детей. Указания она им рассылала не часто, но на моей памяти никто не посмел не выполнить приказ. В среде купечества пользовалась огромным влиянием, а от дворянского титула сама отказалась. При ее капиталах и с моей поддержкой могла себе и без того многое позволить.
Подчас жестокая, она была тем не менее верующей женщиной, много жертвовала на церкви, а перед смертью сделала удивительную вещь: призвала в зал своего роскошного дворца, построенного Растрелли, крестьян, соседей, семью и при стечении народа повинилась в содеянных грехах. Немалое мужество требуется для подобного. Я бы не посмел. И просила она тогда прощения не у Бога, а у людей. Для многих реально стала примером. Особенно для женщин.
- Зато писать нравится, и я знаю о ком!
- Вечно вы, Гусевы, норовите меня отобразить. Вот пиесы пиши. Не Мольера и Шекспира перевод - свое.
- Нет, у папы не то, - махнула рукой она. - Война, куда пошел батальон и упало ядро. По-моему, он брал пример с Плутарха. Честное слово, "Охотничьи рассказы" много лучше.
- Так он стал старше и мудрее. Потерпи лет десять, и тоже стиль улучшится. Мудрость охотно посещает женщин, когда от них бежит красота.
- Хочу создать нечто более объемное, - не слушая, продолжала она гнуть в прежнем направлении. - Пройдет небольшой срок, и не станет достоверности от первого лица, зато появятся в угоду иным властителям политизированная критика.
Это такой тонкий намек на нынешние обстоятельства.
- Мою биографию Вольтер предлагал написать, да на черта мне сдалось деньги за то французу платить, - хмыкнув, говорю. - Ты хоть понимаешь, чтобы действительно что-то интересное создать, нельзя пользоваться только воспоминаниями. Через годы на многие вещи иначе смотришь, да и подзабылись старые тревоги со сложностями. Характеристику у вельмож можно получить яркую, да не соответствующую прежним идеям. За минувшие при моей жизни полстолетия Россия очень изменилась. Даже высшее общество заметно переменилось. Для серьезной работы над биографией политического деятеля лучше быть историком, чтобы разбираться в массе научных теорий, полемике и документах.
- А ты допустишь до своего архива? - подавшись вперед, быстро спросила Софья.
- Да с удовольствием! Через три года выползешь оттуда вся в пыли, заскучав. Там бумаг собраны пуды без всякой системы. Кое-что по годам, а большинство навалом. Там тебе не библиотека с карточками и кодами по алфавиту и языкам собранная.
- Это ведь ты систему библиотечную внедрял с целью удобства поиска?!
- Я. Нормальное дело - сапожник всегда без сапог. Что мне важно я и так мог найти. А чего не помню, как хозяйственные ведомости и балансы, то и обойдусь.
А чего я, собственно, упираюсь? Кто и зачем пишет биографии? Ну если отмести благоговение перед объектом исследования или страстное желание обмазать его фекалиями. Главное в подобных книгах всегда Успех. Как его достиг человек, что помогло ему состояться. Вспомнят еще раз. Может, и найдутся берущие пример. Не самый худший вариант из существующих. Все же я много куда руку приложил и пользы России достаточно принес.
- Ладно, - вставая, говорю, - пойдем-ка прогуляемся. У меня моцион для здоровья. Да и тебе полезно воздухом подышать. Пиши что хочешь. И в архиве можешь копаться сколько угодно, и на вопросы честно отвечу. Только условие...
- Я ничего не напечатаю и никому не дам читать без твоего разрешения, - поспешно пообещала она. Как бы с отцом не проконсультировалась предварительно.
- Нет! Я читать не стану, исправлять тоже. Только поклянешься на люди вынести после моей смерти. Не раньше.
- Почему?
- Допустим... да что там, знаю абсолютно точно, в бумагах найдется письмо, где я или мой корреспондент называет человека откровенно ругательными выражениями. Зачем на пустом месте через много лет скандал с ним или его родственниками? А ведь, возможно, иначе не объяснить иных поступков. В глаза улыбались, за спиной хуже дерьма считали. Политика!
- А кто корреспондент, не императрица?
- Так вот, - не отвечая, продолжил я, - урок тебе для начала. Даже если заменишь матерные слова невинными, на любой цитируемый чих, как-то: письма, доклады, интервью со мной или другими людьми - должна иметься либо бумага, либо подпись под записью беседы. Отбирай в отдельную папку важное и нумеруй, чтобы знать в будущем точное место хранения. А то ведь недолго за клевету под суд пойти. Или за оскорбление, - добавил я, подумав. - Мне там, - показал на небо, - будет уже все равно. А тебе неприятности непременно обеспечат. И не важно, что из лучших побуждений старалась. Это я как бывший главный редактор газеты наставление даю. Да и не одних конкретных людей касается. Отечество обычно не столь требовательно к матерным выражениям, но оно редко бывает благодарным. Я много чего делал ему на пользу, но любые реформы всегда бьют по большим группам населения. Мало кому приятно, особенно когда всплывет, что сознательно шел на такое, прекрасно представляя последствия.
Глава 3
РЕФОРМЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ
Иногда у меня возникает ощущение, что живу в музее. Дворец, ага, в халупах не проживаю, был заложен еще при Екатерине I. Анна Карловна практически открытым текстом потребовала привести его в порядок. Якобы будет навещать. И действительно, в дальнейшем регулярно приезжала летом. Даже когда я отсутствовал. Эдакая неофициальная вторая резиденция. Конечно, милость великая, хотя с точки зрения финансов это достаточно затратно.
Вот и пришлось расширять и обустраивать здание. Четыре года трудились рабочие и самые известные русские и иностранные архитекторы. В немалые капиталы влетело. Вышло нечто вроде еще не существовавшего Зимнего дворца. Точных параметров и вида не помнил, но общие представления имел. Наброски не вызвали отторжения. Сейчас этот стиль именуют русским барокко, и таких зданий, включая через пять лет в очередной раз перестроенный Зимний, довольно много. Мой дворец все же оказался первым.
Правда, в городе такого раздолья не существует. А я мог себе позволить огромные парки: английский пейзажный, французский регулярный и специально сохраненную рощу. Конечно, лес не дикий, за ним ухаживают, но все же без явного вмешательства и геометрических линий с подстриженной травкой и скамейками.
- Красота, - говорю с удовлетворением, осматриваясь и дыша полной грудью. - И денег не жалко, на все это потраченных.
- В слободе упорно шепотком рассказывают, - поведала Софья, - что есть во дворце комната, где пол золотыми монетами выложен. И не плашмя, а на ребро поставленных.