— А вы заранее знали, что это случится? — продолжала Келли.
— Догадывался. Но точно не знал.
— А вы сказали Кингу о своих догадках?
Билл ничего не ответил.
— Вы сказали Кингу, что, по вашему мнению, он может потерять клиента? — повторила свой вопрос Келли.
— Это что — допрос, Келли? — осведомился Билл.
— Мне кажется, Дэвиду надо кое-что обдумать. Вы говорите, что Кинг потерял клиента сам, а вы тут ни при чем — я хотела бы, чтобы все было совершенно ясно. И вы говорите, что не знали о намерении Трента Джонса взять вас в компаньоны?
— Кинг держал меня в черном теле, — вскипел Билл. — Это всем известно.
— Верно, — подтвердил Трент. — Билл с Дэви работали, а Куган и Смит только пенки снимали.
Билл спохватился.
— Я не имею никакого отношения к тому, что они потеряли клиента. Могу повторить это еще раз. Все сделали они сами и Стаб Кук.
— А вы вели себя лояльно по отношению к Кингу? — спросила Келли.
Билл не ответил.
— Я вот что имею в виду, — продолжала Келли, — вам с Дэвидом платили за то, что вы делали. Поэтому сказать, что вас держали в черном теле, нельзя, не так ли? Кинг Смит платил вам хорошее жалованье. Вы оба брали его деньги и должны были выполнять свою работу. Разве Кинг платил мало? Ведь нет же! И разве он мало сделал для вас?
— Я ничего не имею против Кинга, — сказал Билл. — Он отличный малый, и я всегда останусь о нем самого лучшего мнения. И не думаю, чтобы он был на меня в претензии. Для этого у него нет никаких оснований.
— Потому что вы были лояльны по отношению к нему, так?
— Вот именно! И работал добросовестно и защищал его, когда его ругали.
— Келли, — вмешался Дэвид. — По-моему, пора прекратить этот разговор.
— Я еще не кончила, — сказала Келли. — Но сейчас кончу. Билл, вы продолжаете утверждать, что всю эту махинацию устроили не вы. Возможно, вам удастся убедить в этом очень многих. Но меня вы не убедите. — Келли встала, она вдруг заговорила с сильным техасским акцентом: —Мне кажется, сэр, вы вообще лишены лояльности. Ладно, допустим даже, что сами вы против Кинга не интриговали, но ответьте мне на один вопрос: могли вы предотвратить то, что случилось?
Билл растерянно молчал.
— Раз уж вы такой лояльный, неужели вы не могли отстоять интересы человека, который столько сделал для вас? Если бы в разговоре со Стабом Куком вы ndнастоящему боролись за Кугана и Смита, разве они потеряли бы клиента? Могли вы этому помешать?
Наступила тишина. Билл Робинсон побледнел. Как бы он ни оправдывался, как бы ни старался доказать, что решение фирмы Уэйкмена от него не зависело — ответить на этот вопрос ему было нечего, и правды было не скрыть. Ни для Келли, ни для самого себя он не мог придумать благовидной причины, объяснявшей, почему он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь человеку, который помог ему.
Признав это, он должен был раз и навсегда признать страшную правду, на которую упорно пытался закрыть глаза, прячась за рассуждениями, продиктованными мыслью о самосохранении. Он лжец. Он лгал всем окружающим, а потом, чтобы сохранить самоуважение, лгал себе. Но теперь ни оправдать, ни обмануть себя он уже не сможет. Да, это была продуманная интрига, с самого начала и до конца. Он заключил союз с темной личностью, чтобы ограбить человека, который помог ему в трудный час, и хотя до конца жизни он может лгать друзьям и посторонним людям, себе лгать он уже не в состоянии: он всегда будет знать, что он такое. И, глядя в суровые, исполненные презрения глаза Келли Брэнд, он думал:
«Не жалей Кинга Смита. Он потерял всего лишь клиента. Пожалей меня. Я потерял уважение к себе. Как бы я ни старался это забыть, я буду снова и снова, миллионы раз вспоминать это и не спать по ночам. Совершив эту гнусность, я потерял честь».
— Сэр, вы омерзительны, — сказала Келли Брэнд.
Она встала и пошла к двери.
Дэвид Бэттл тоже встал.
— Я должен извиниться за нее. Не понимаю, почему она так вспылила.
Трент Джонс сохранял полную невозмутимость.
— Пустяки, Дэви. Ты сумеешь ее уговорить. Разумеется, наше предложение остается в силе.
— Завтра не позже двенадцати я дам окончательный ответ, — сказал Дэвид.
— Ты вела себя недопустимо, — сказал Дэвид.
Келли молчала. Она нервно курила. Дэвид задним ходом вывел машину на улицу.
— Мне пришлось извиниться. Ты была груба.
— Дэвид, неужели ты не видишь, что это за люди?