Дэвид криво усмехнулся.
— Что-то не узнаю тебя, Билли Тэрнер. Или это не ты заключаешь пари на исход футбольных матчей? Слишком много я получаю советов от людей, которые не оченьто годятся в советчики.
— Ну что ж, я Билли Тэрнер, а ты — Дэвид Бэттл. То есть был Дэвидом Бэттлом. А теперь, видно, то, что хорошо для Билли Тэрнера, сойдет и для Дэвида Бэттла? Жаль, если так. У меня от этого стало бы чертовски скверно на душе, Дэви. Если ты из-за меня так переменился, то мне очень грустно.
— Это я уже слышал. Эначит, ты с ней разговаривал?
— Да.
— Она тебе позвонила? Захотела похныкать?
— Да, она мне позвонила. Знаешь, что я сделал, Дэви? Я спросил ее, не пойдет ли она за меня. Честное слово. Я сказал ей, что люблю свою жену, но ее люблю больше. И раз у нее с гобой все кончено, то я и прошу ее выйти за меня.
Дэвид молчал. Он знал, что сейчас скажет ему Билли Тэрнер.
— Она к тебе больше не вернется, Дэви. Ты потерял свою техасскую девушку.
Дэвид молча повернулся, выбежал из дома и сел в машину. Он подъехал к дому
Келли и отпер дверь своим ключом. Он быстро прошел прямо в спальню — их спальню. Шкафы и комод были пусты. Он лег на их огромную двуспальную кровать и уставился в потолок. Взял лежавший на постели футбольный мяч, подаренный ему после героической игры за «Детройтских львов», и стал его подбрасывать. Он думал о Келли Брэнд. Он вспоминал ее походку — пританцовывающую, как у маленькой девочки, которая идет, разбрасывая цветы. Он вспоминал ее чудесную улыбку, каштановые волосы, которые она отбрасывала с лица, когда поворачивала голову. Он вспоминал ее живые глаза и живой ум, который значил для него так много. Он вспоминал, какой она становилась нежной, когда он обнимал ее, как вспыхивала в ней страсть, и она обнимала его еще крепче. Он думал о ней. Думал о ней. Он снова лежал в раздевалке «Нотр Дам», глядя в потолок, а дождь и одиночество отгораживали его от всего мира, и ветер уносил Суит-Уотер все дальше и дальше, и на сто тысяч миль вокруг не было никого. Он думал о Келли Брэнд и вздрогнул всем телом, услышав воющий, стонущий паровозный гудок Суит-Уотера. Где ты, Келли? Я люблю тебя, люблю тебя, где ты?
Он сел на кровати и крикнул, словно Келли была рядом:
— Убирайся к черту! Убирайся к черту!
В квартире, где Дэвид теперь жил с матерью, зазвонил телефон. Голос Билли Тэрнера произнес:
— Дэви, я видел Большую Медведицу.
— Мне не о чем с тобой говорить, Билли.
— Я пьян, Дэви. Но могу еще приехать и избить тебя до полусмерти, если ты не станешь меня слушать, — и ты будешь слушать. Я видел Большую Медведицу. И я сказал: «Слушай, Куган. Я, конечно, из деревни, но я учил юриспруденцию и даже писал научную работу — так, по-моему, ты можешь засадить Робинсона в тюрьму за преступный сговор».
— Какой сговор? — спросил Дэвид.
— Вот что, Дэвид, если ты это захочешь узнать, то узнаешь. Да ты уже знаешь, а скоро и поймешь, что знаешь.
— Мне нужны факты.
— Кора Робинсон говорила одной своей приятельнице, что ее муж давно помогает Тренту Джонсу.
— Ай да факт! Сказать все можно.
— Таких фактов у них много. И еще у них есть контракт.
— Ни о каких контрактах я ничего не знаю.
— Неужели, Дэви? А в нем значится твоя фамилия.
— Если и так, меня это не касается. Моя подпись на нем есть?
— Дэви, я бы советовал тебе повидаться с Куганом и Смитом и внести в это дело ясность.
— А что намерен предпринять Куган?
— Хочет подать на этого Иуду Робинсона в суд, чтобы тот лет двадцать помнил. Они уже и адво-ката нашли. Он говорит, что Робинсону крышка. Работая у них, он находился в преступном против них сговоре и помогал их конкурентам. У Кугана и Смита есть все доказательства. Но Кугану еще надо уломать Кинга. А Кинг говорит, что толку тут не будет никакого — просто они сделают из Робинсона мученика — и все.
— Не думаю, что им так уж легко будет выиграть процесс. Но я поговорю с Кингом. Спасибо, Билли.
— Не торопись благодарить, дружок. Похоже, что ты тоже можешь угодить в тюрьму. Я просто даю тебе возможность привести свои дела в порядок. А пока, дружок, должен тебе сказать, что ты смердишь. И Келли Брэнд так же думает. Смердишь, братец.
Дэвид швырнул трубку. Он был страшно бледен, его била дрожь.
Полчаса спустя он позвонил Тренту Джонсу.
— Я переехал на другую квартиру, Трент. Запиши новый телефон: Мидуэст 4-7631.