Уэнди не плакала и казалась совсем спокойной. На обратном пути она сказала задумчиво:
— Наверно, когда-нибудь я захочу стать твоей женой, Тони.
Они шли, взявшись за руки. Тони ответил:
— К этой мысли нельзя привыкнуть сразу. Но если я решу жениться, то, наверно, женюсь на тебе. — Помолчав, он добавил — По-моему, ты мне очень нравишься. Это ведь не последний раз?
Она остановилась и, вглядываясь в его лицо, едва различимое в слабом свете звезд, сказала:
— Не знаю. Не уверена.
Он улыбнулся — она поняла это по блеску его зубов — и, взяв ее за обе руки, поцеловал в щеку.
— Мне было приятно лежать, прижавшись к тебе.
Уэнди отвернулась, и они пошли дальше. Потом она снова остановилась.
— А мне не было приятно. Просто шок, и весьма болезненный.
— Ну а чувства? Эмоции?
— Нет, никаких эмоций у меня не возникло. Раньше я часто старалась угадать, как это будет. И ждала чего-то ошеломительного. И вот случилось — и ничего.
Тони растерялся.
— Прости, — сказал он.
Уэнди улыбнулась.
— Не огорчайся так. Я просто не помню, как это было, что я чувствовала. Может быть, потом будет по-другому.
— Когда?
— Когда-нибудь, когда я все обдумаю.
Тони был обескуражен деловым спокойствием Уэнди. Он встречал немало девушек, которые экспериментировали ради эксперимента, но Уэнди была первой, кому удалось взять над ним верх — она заинтересовала его уже не просто как приятная самка. Уэнди Баррет мучила и интриговала Тони Кэмпбелла.
До его отъезда в Йельский университет Уэнди отдалась ему только раз, и опять он почувствовал недовольство собой, еще больше утвердившись во мнении, что делает неправильный выбор. И в то же время возблагодарил судьбу за то, что она послала ему удивительную дочь мичиганского банкира, в чьих пылких объятиях он забывал обо всем.
Кроме нее были еще две девушки из Нью-Хейвена и двадцатишестилетняя манекенщица из Нью-Йорка, которые помогали ему коротать время, пока он учился в Йеле.
█
Вторую мировую войну Тони Кэмпбелл начал вторым пилотом и, прослужив три года в, дивизии военно-воздушных сил, дослужился до полковника, чему способствовали большие потери среди старших чинов.
Фронтовая жизнь нравилась Тони. Он даже немножко жалел, когда война кончилась. Впрочем, ему нравилась и мирная жизнь Чикагский бульвар, Лонг-Лейк, Йель, небо над Германией, женщины, война ли, мир ли — ему нравилось все это. В 1945 году он поступил на службу в корпорацию, и вице-президент по сбыту сразу же предоставил ему довольно высокий пост. Тони было только двадцать шесть лет, но он, во-первых, был полковником, а во-вторых, был владельцем пакета акций „Нейшнл моторс“. Роджер Кэмпбелл умер через две недели после возвращения сына из армии. Тони и его мать оказались единственными наследниками человека, обладавшего вторым по величине пакетом акций — большим, чем у самого Эйвери Уинстона, и уступавшим только старику Дэнкуорту, который в 1912 году, когда образовалась „Нейшнл моторс“, объединил свои вагоностроительные заводы с этой корпорацией.
Половина акций Роджера Кэмпбелла перешла к его вдове, а половина — к Тони, причем почти не пострадав от налогов благодаря дару финансового предвидения, которым обладал практичный шотландец» Таким образом, у Тони Кэмпбелла, нового помощника управляющего детройтского отделения корпорации, было четырнадцать миллионов.
Тони нравилась легкость его жизни. Ему нравилось чувствовать себя в корпорации на особом положении. Сослуживцам не требовалось чрезмерной проницательности, чтобы предсказать ему большое будущее, а он, хотя держался без всякой надменности, не склонен был отклонять почтительное уважение людей, которые, увидев комплектующийся курьерский поезд, рассчитывали прицепиться к нему. Акции таили в себе большие удобства. И служили отличной приманкой.
Ему очень нравились молодые женщины, которые теперь льнули к нему в надежде, возможно, подсознательной, на замужество. Он был ласков с ними и подвергал проверке каждую кандидатку, готовую доказать свою любовь к его красивой наружности, его обаянию и его акциям.
Это идиллическое существование нарушила Уэнди Баррет. Однажды она спросила отца:
— Что ты скажешь если я выйду замуж за Тони Кэмпбелла?
— Я скажу, что давно пора. Я скажу, что очень рад.
— Я хотела бы задать тебе весьма неожиданный вопрос. Что он за человек?
— Здесь нет ничего неожиданного. Мне кажется, мы все в минуту озарения вдруг обнаруживаем, что не знаем, с кем вступаем в брак.