Тони Кэмпбелл обвел взглядом непроницаемые лица вокруг.
— Чего же я от вас хочу? Чтоб вы плевали против ветра? Вот именно! Согласуется моя резкость с чувством юмора и перспективы, о котором я говорил? Мистер Данкуорт, через миллион лет никто не будет знать, чего мы достигли, но человек, который активно борется за свои убеждения; делает для себя очень много. Он завоевывает лучшую из наград самоуважение и уважение Создателя. Я верю в непреложные добродетели, на которых зиждется наша страна, и верю в Золотую заповедь. Я думаю, нам пора вернуться к этим исходным, вечным принципам для разрешения сложных социальных проблем нашего времени, ибо мелкие людишки, сидящие в правительстве, уже не в состоянии идти вровень с нашими растущими знаниями. Обстановка меняется. И мы должны приспосабливаться к этим переменам. Мы должны быть столь же современными в наших взглядах на мир, как мы современны во всем, что касается непосредственно наших предприятий. Но истина не меняется. Слова священного писания были истиной, когда их писали, они истинны сегодня и останутся истинными завтра, когда человек совершит чудеса, о которых мы сейчас и не мечтаем. Американцы верят в незыблемость нравственных устоев, которые нельзя ставить в зависимость от сиюминутных соображений. Я считаю, что великая сила Америки заключена в чувстве достоинства и в инициативе каждого отдельного человека. По-моему, те, кто пытается разрушить человеческую личность во имя коллективизма в любой его форме, лишают нас этой великой силы, и, если их вовремя не остановить, неизбежно наступит день; когда нас перестанут считать величайшей нацией планеты. Я хочу, чтобы свобода утвердилась не где-то в другом месте, а в Америке, потому что я американец. Мистер Данкуорт, я хочу, чтобы руководители автомобильной промышленности встали и заявили своему народу во всеуслышание: правительство — не божество, оно состоит из простых смертных. Пусть они встанут и потребуют, чтобы правительство перестало указывать нам, что делать, и перестало запугивать. Мне надоело слушать эти наши вопли, причитания и скрежет зубовный. Вы со мной согласны? Если да, то почему никто ничего не предпринимает? Мы в парадоксальном положении: мы против сверхмощного государства, но мы — представители сверхмощной корпорации и сами бюрократы. Корпоративная ответственность? Конечно. Наша первая обязанность — оберегать интересы держателей акций, за это нам платят жалованье. Это наш долг, как предпринимателей. Но мы еще и американские граждане и не должны забывать, что это также возлагает на нас моральные обязательства. У нас есть Объединенный фонд, организация бойскаутов и всякие другие официально признанные формы служения обществу. Но ведь на нас лежит и ответственность за руководство страной. Люди, возглавляющие автопромышленность, управляют штатом Мичиган. В наших руках крупнейшая в мире индустрия. И мы можем заставить слушать нас, и миллионы людей одобрят нашу инициативу.
Я вовсе не призываю совет директоров бросаться в политику. Я не призываю к опрометчивым действиям и не утверждаю, что нам следует посвятить себя только политике; У нас есть свое дело, и мы должны им заниматься! Но мы — руководители и должны вести за собой людей. Я верю в нравственные устои американского народа и считаю, что наши главные добродетели выдержат все испытания и что сила индивидуальности поможет нам остаться величайшей нацией. Вы должны вести за собой, ибо вы руководители. Люди, столь сильные, как вы, должны возглавить движение за возрождение Америки, живущей идеалами, Америки Золотой заповеди.
Дэвид Бэттл умолк, решительно и твердо сжав губы. Его горящие голубые глаза гипнотизировали членов совета;
Данкуорт встал, поднял над головой руки, беззвучно похлопал в ладоши и произнес негромко:
— Браво, браво!
Примеру Данкуорта последовали Рэгглес, Карйдео, Дана Олбрайт, за ними поднялись остальные. Карл Пирсон захлопал последним, сразу же после Тони Кэмпбелла.
Члены совета снова сели. Дана Олбрайт сказал:
— Прекрасно, Дэвид, прекрасно.
— Прекрасно сказано, — сухо, без улыбки подтвердил Пирсон.