На это многие сдержанно выразили свое согласие, но другие откликнулись насмешливыми возгласами.
— Как это так — бежать из собственного Дома?
— Бросить его без боя?
— Да что это за вождь такой?
— Это трусость, Лейв Свейнссон!
Шум в зале все нарастал, становясь оглушительным; Лейв стоял на возвышении, не в силах произнести ни слова. Но вскоре за ревом толпы сделался слышен настойчивый ритмичный стук. Люди один за другим начали умолкать. Старый слуга Эйольв, тощий, иссохший, стоял в центре толпы и упорно стучал черенком своей тяпки о каменный пол, пока все не затихли. Наконец он остановился и изрек:
— Лейв, несомненно, хочет как лучше, и в том, что он говорит, есть разумное зерно. Конечно, нет смысла оставаться здесь, чтобы нас всех перебили.
Лейв вскинул руки.
— Ну наконец-то! Хоть один человек разумный нашелся! Спасибо, Эйольв.
— И тем не менее, — с нажимом продолжал Эйольв, — я, например, не думаю, что нас непременно перебьют, и я, как и многие, уверен, что бросать свой Дом чрезвычайно дурно. По-моему, прежде чем так поступить, надлежит рассмотреть и другую возможность. Быть может, мы все-таки сумеем его защитить? Я предлагаю… — Тут ему пришлось выждать, пока несколько человек, и в первую очередь Лейв, пытались ему возразить. Их зашикали. — Я предлагаю, — продолжал Эйольв, — выслушать мнение единственного человека среди нас, который на личном опыте, а не понаслышке знаком с враждой и насилием: Халли Свейнссона!
Воцарилась тишина. Халли, который все это время торчал на ступеньках возвышения, застыл в нерешительности, не зная, что делать.
Лейв негодующе махнул рукой.
— Халли?! Да ведь из-за него это все и началось!
— Да, он и впрямь не подарок, согласен, — возразил Эйольв, — но кому из нас, кроме него, доводилось на самом деле убить человека?
— И кому доводилось сжигать чертог? — крикнул еще кто-то.
— Да-да, ведь Халли ворвался в их Дом! — воскликнула какая-то женщина. — Он, должно быть, десятки людей перебил, пока до Олава добрался! Теперь он может возглавить нас!
— Давайте его хотя бы выслушаем!
— Пусть выйдет к нам и скажет!
— Халли!
— Халли, выходи!
Чертог огласился стуком дубинок и черенков, которыми колотили по полу. Лейв, стоявший на возвышении, ошеломленно разинул рот. Но Халли все еще колебался. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что на него смотрят Гудню и Снорри, и еще старая Катла и Ауд, которые явно только что появились из-за занавески. Выражения лица Ауд ему было не видно.
Халли медленно поднялся на возвышение. Шум в чертоге достиг апогея, затем быстро утих. Больше пятидесяти человек смотрели на нового вождя, напряженно, без улыбки, ожидая его слова.
Халли остановился в центре возвышения, твердо огляделся по сторонам, встретился взглядом с людьми своего Дома. Наконец он заговорил:
— Некоторые из вас называли Лейва трусом. Это не так. Во время стычки в чертоге Рюрика, когда Хорд бросился на мою мать, Лейв его ударил. Он храбро дрался во время всей этой стычки. Он не менее отважен, чем любой из вас.
Он помолчал. В чертоге было тихо.
— Что касается меня, — продолжал Халли, — многие из вас считают, что именно я виноват в этих бедах. Отчасти они правы. Я действительно отправился в Дом Хакона, чтобы отомстить за убийство Бродира. В результате моих действий погиб Олав и сгорел чертог, и Хорд теперь использует это как предлог для вражды с нами. Но вот что я вам скажу. Когда я прятался в чертоге Хакона, перед тем как проникнуть в комнату Олава, я подслушал разговор Хорда с Рагнаром, которые уже тогда замышляли такой набег. Хорд говорил о том, что презирает Совет, что его раздражают навязанные им правила и что он хочет расширить свои владения. Кроме того, он упоминал о работе, которая поручена его кузнецам, и теперь я думаю, что речь шла о тех самых мечах и доспехах, которые видел Снорри. Другими словами, друзья мои, Хорд давно уже замышлял что-то в этом духе. Быть может, он не собирался нападать именно на Дом Свейна, быть может, в этом и впрямь виновен я, но это означает, что именно нам выпало повергнуть Хаконссонов, точно так же, как некогда наш великий Основатель повергал самого Хакона. Я считаю, что это не горе, а честь, повод не для страха, а для гордости! Я верю, что мы сможем противостоять супостатам и возьмем над ними верх, если пустим в ход смекалку и отвагу!