Выбрать главу

— Не тревожься обо мне. До свидания, няня!

И вышел, оставив няньку озадаченно хмуриться.

Он стащил на кухне каравай свежевыпеченного хлеба, целый круг козьего сыра и шмат сала, завернутого в тряпицу. Он добыл также две фляги, одну наполнил вином, вторую — водой из колодца. Все это он сложил в заплечный мешок. Потом бесшумно, точно волк, прокрался в отцовскую спальню.

На лавке в углу стоял сундук Арнкеля, почерневший от старости, обитый железными полосами. Халли еще в детстве частенько рылся в нем и отлично знал, что там хранится. В сундуке лежали отцовские инструменты: серп, садовый резак для стрижки изгородей, копытные ножи и овечьи ножницы. Некоторые из них выковал Грим, некоторые много лет передавались по наследству, от отца к сыну.

А на самом дне сундука хранился еще один нож, который использовали только на торжественных пирах да во время жертвоприношений. Нож был узкий, с длинной ручкой и очень острый.

Халли взял нож, закрыл сундук и вернулся в чертог.

Все было тихо. В этот печальный день большинство мужчин ушли на гору, а женщины работали в других местах. Позади возвышения на стене висели сокровища: доспехи и оружие Свейна. Халли окинул взглядом гниющие лук с колчаном, треснувший щит, помятый шлем на крюке. Шлем на миг привлек его внимание: исцарапанная маковка, оплечье и стрелка блестели на солнце, а вот прорези для глаз зияли черными холодными провалами.

Халли отвернулся; его взгляд упал на каменную полку и стоящую на ней шкатулку. Он огляделся. В чертоге никого не было.

Халли встал на цыпочки и снял шкатулку с полки. Шкатулка оказалась тяжелее, чем он ожидал, он едва ее не уронил. Дерево было темное, источенное временем. С бьющимся сердцем, стреляя глазами по сторонам, мальчик попытался открыть крышку. Рассохшаяся деревянная шкатулка долго не хотела открываться, но наконец крышка с треском поддалась.

Внутри что-то блестело.

Халли еще раз огляделся. Прислушался. Где-то неподалеку Эйольв бранил слугу, из сестриной комнаты доносилось жужжание прялки, во дворе смеялись дети. На миг он почувствовал, как его тянет остаться дома, в уюте и безопасности.

Он перевел взгляд на стол, стоящий посреди чертога. Стол был застелен мятой белой тканью, все вокруг завалено вянущими цветами…

Халли долго смотрел туда, где еще недавно покоилось тело дяди. Потом перевернул шкатулку и вытряхнул себе в руку туго свернутый серебряный пояс Свейна, тяжелый и холодный. Халли тут же опустил его в мешок. Шкатулку он поставил обратно на полку, чтобы все выглядело как раньше, вскинул мешок на плечи и выбежал из чертога.

Халли покинул Дом Свейна по боковой дороге, перебравшись через стену, и через болотце, заросшее частым тростником, вышел на нижний луг.

На мгновение он обернулся, чтобы посмотреть на гору, где уже должны были начать рыть могилу. Потом повернулся спиной и, не оглядываясь более ни на гору, ни на уютно угнездившийся под ней Дом, зашагал вперед — убивать Хаконссонов.

Глава 8

В те беззаконные дни путешествовать по долине было опасно. Не многие решались на такое. Но временами, когда Свейну становилось скучно в усадьбе, он уходил странствовать куда глаза глядят. Как-то раз он вышел из дома и отправился на восток, мимо водопадов, в земли Эйрика. В тот год на этом пути подстерегало столько опасностей, что он считался непроходимым, однако Свейн пошел в одиночку, с мечом за поясом и сетью в руке. Он вразвалочку вошел в лес, любуясь бабочками и цветочками. В течение трех дней сторонние наблюдатели могли видеть, как над лесом то и дело взмывают испуганные птицы; из чащи доносились непонятные вопли и звериный вой. На четвертое утро Свейн вышел из леса неподалеку от Дома Эйрика. Он шагал все так же неторопливо, волоча за собой тяжелую сеть. А в сети было одиннадцать голов: пять разбойничьих, три волчьи, две троввских и одна голова отшельника, который осмелился отпустить непочтительное замечание, когда Свейн купался в ручье.

Солнце сияло на бледно-голубом небе; высокие облака, похожие на клочья овечьей шерсти, висели над Северными горами, где потоки поднятого ветром снега струились вниз со сверкающих пиков. Оба склона долины просматривались отчетливо, все блестело и сверкало: овечьи спины, каменные стены, млечно-белые водопады на утесах над Домом Рюрика. И даже сосны на склонах Отрога сияли темным блеском, словно отражали намерения, таившиеся в душе Халли.

Удалившись на безопасное расстояние от Дома и даже слегка вспотев, мальчик остановился в тени растущего на лугу бука, чтобы получше рассмотреть пояс героя.

Когда он достал пояс из мешка и развернул его, серебро ярко вспыхнуло на солнце. У Халли захватило дух: это была цепочка из изящных серебряных звеньев, узорчатых, сплетающихся между собой. Металлические завитки походили на листья папоротника; местами они сплетались гуще, и тогда из них проступали очертания зверей и птиц. Это была куда более искусная работа, чем Халли доводилось видеть когда-либо прежде. Он мимоходом подумал о том, кто был тот мастер, что сделал пояс много лет назад. Но это было не главное. Главным были чудесные свойства пояса. Великий Свейн всегда носил его на себе, и, если верить преданиям, пояс дарил ему удачу.

Халли снял с себя куртку и безрукавку и опоясался. К своему легкому разочарованию, он обнаружил, что пояс ему чересчур длинен. Видимо, Свейн был крупный мужчина, как и говорилось в легендах. Халли почесал в затылке, поразмыслил. Потом перекинул пояс через плечо и застегнул его наискосок через грудь. Отлично: пояс сел как влитой! Когда Халли снова натянул безрукавку, пояса стало совершенно не видно.

Мальчик зашагал дальше, через море высокой душистой травы. По лугу неторопливо бродили несколько лохматых коров, терпеливо отмахивающихся хвостами от мух. Над головой пролетел канюк, парящий в восходящих потоках воздуха. То ли дело было в поясе героя, который теперь носил Халли, то ли в хорошей погоде, но только с каждым шагом его воодушевление нарастало. Наконец-то он вырвался из душного заточения, в котором прожил столько лет! Дом и семья остались позади. Он был один, вольный искатель приключений.

Вот так же некогда и Свейн отправлялся в свои странствия! Халли угрюмо улыбнулся, шагая вперед. Быть может, когда-нибудь и его историю будут пересказывать на пирах, так же как историю Свейна. Быть может, этот самый нож, что лежит в мешке у него за спиной, повесят на стену или станут почтительно передавать из рук в руки…

В таких приятных мыслях Халли бодро шагал все утро напролет, держа путь примерно на северо-восток через пустынные луга. Далеко впереди вздымался Отрог, серый и крутой. Навстречу никого не попадалось, а мальчику только того и надо было. Скорее всего, после разговора с Катлой все решат, что он полез на гору посмотреть на погребение и на троввов. Если так подумают — что ж, тем лучше. Это значит, что искать его примутся там, на склонах горы. А к тому времени, как обо всем догадаются — если вообще догадаются, — он будет уже на полпути к Дому Хакона и к мести за дядю.

Бродир был не самым приятным человеком, и в последние несколько дней Халли с горечью обнаружил, что для многих его гибель — не такая уж потеря. Все негодовали из-за того, что совершено убийство, но большинство родичей разделяли мнение его матери: главное — добиться примирения на выгодных условиях.

Для Халли дело выглядело совсем иначе. Мало того что он искренне горевал о дяде, его печаль еще усугублялась тайным чувством вины. Не сыграй он ту шутку с Хаконссонами, им бы не устроили Пир дружбы и они бы не поссорились с дядей. Конечно, основной причиной драки стали насмешки Бродира и чванство Хорда, однако и сам Халли был не без греха в этом деле. И он никак не мог отрицать, что его вина тут тоже есть.

Сознание этого терзало его еще дома на протяжении нескольких бессонных ночей. Здесь, на воле, где под ногами стелилась мягкая трава, а впереди маняще высились горы, на душе у него стало полегче. Однако чувство вины никуда не делось: оно осталось и гнало его вперед.