Все обстояло бы хуже некуда, кабы не две вещи. Во-первых, Катла внезапно сменила гнев на милость. Его новые проступки, казалось, заставили ее смягчиться, и теперь она часто приносила ему похлебку, когда он сидел один у себя в комнате.
— Спасибо, Катла! Я так рад, что хоть ты не считаешь меня преступником и изгоем!
— Как же не считаю! Я думаю, что ты воистину проклят и обречен на мучительную гибель во цвете лет. Такая уж судьба у тех, кто родился в день Середины Зимы, я всегда это говорила, и теперь выходит, что права была. Но тут уж ничего не поделаешь. Вот я тебя и жалею. Ну и пока ты еще жив, ношу тебе похлебку. Расскажи про Олава-то. Как ты его убил, а?
Вторым, куда более существенным светлым моментом был грядущий приезд Ауд. Когда звезда Хаконссонов внезапно закатилась, а Свейнссоны сделались предметом сочувствия законоговорителей всей долины, Ульвар Арнессон, не теряя времени, развернулся по ветру, точно флюгер, и тут же переменил свои планы насчет дочки. Не успели собравшиеся выйти из чертога Рюрика, как он подбежал к Астрид и договорился о приезде Ауд. Девочку ждали со дня на день.
Поля припорошило снежком; дорога вдоль водопадов вскоре должна была сделаться непроходимой из-за снежных заносов. Через неделю после суда у Северных ворот появились трое всадников. Двое из них, крепкие мужики из Дома Арне, немедленно развернули коней и ускакали обратно в нижнюю долину, а третья, Ауд, дочь Ульвара, улыбаясь, вошла в чертог.
В честь ее приезда устроили пир; на пиру присутствовали почти все обитатели Дома, кроме Арнкеля — он лежал больной у себя в комнате. Ему с каждым днем становилось все хуже, и атмосфера в чертоге была нервная.
Ауд была в парадном костюме, волосы она заплела в подобающий случаю драконий хвост. Летящими грациозными шагами она обходила чертог, приветствуя хозяев. Халли, наблюдавший издали, обратил внимание, что почти все с одобрением смотрели на ее изящную фигурку. Одна только Гудню осталась холодна и держалась в стороне.
Наконец Ауд подошла к нему. За ней по пятам следовал Лейв. Халли отвесил девочке церемонный поклон.
— Рад видеть тебя снова!
— И я тебя, Халли Свейнссон. Мы та-ак давно не виделись! — Глаза у нее смеялись. — Что ты тут поделывал?
— Да так, то да се…
Лейв втиснулся между ними.
— Госпожа Ауд, я могу предложить вам более приятные занятия, чем беседовать с этим негодяем. Идемте, я покажу вам оружие великого Свейна. Я могу поведать вам множество историй…
Ауд позволила себя увести, но улыбнулась Халли через плечо.
На следующее утро снеговые тучи спустились так низко, что даже крыши чертога было не видно. Ждали метели, однако ее так и не случилось. Над Домом нависло ожидание снегопада. Последних овец загнали в стены Дома, в тесную, жаркую, исходящую пахучим паром овчарню.
Большую часть этого дня Ауд провела с Астрид и Лейвом, и у Халли почти не было возможности с ней поговорить. Наблюдая за ней издали, он обнаружил, что она способна меняться как по волшебству. Он привык видеть ее прямолинейной и ехидной, но на Лейва она смотрела широко раскрытыми глазами и вела себя игриво, почти кокетливо; с их матерью она держалась гораздо скромнее: благонравная юная девица, послушно внимающая наставлениям.
Наконец они случайно встретились в коридоре за чертогом.
— Где тебя носило? — осведомилась Ауд. — Если я услышу от Лейва еще одну зануднейшую историю о великом Свейне, я его шпилькой ткну, честное слово! Я все ждала, когда ты придешь меня выручить…
— Извини… — Он застенчиво улыбнулся ей. — Я… я так рад, что ты все-таки приехала! Говорили, что тебя отправят зимовать в Дом Хакона…
Ауд закатила глаза.
— Ну да! Мой гнусный папочка все рассчитал заранее. Практически договорился с Хордом. Нет, можешь себе представить? Выйти замуж за Рагнара! За этого рохлю, слабохарактерного дурака! Если бы они попытались меня к этому принудить, я бы сбежала! Или перерезала бы себе глотку, или утопилась бы. Слава Арне, случилась эта заваруха в Доме Рюрика…
Она ткнула его пальцем в плечо.
— Это ведь я тебя благодарить должна, верно?
— Ну, строго говоря, это все Рагнар…
— Заметил тебя, когда ты поджигал его чертог. Ага. Нет, Халли, не отпирайся, это твоя заслуга! У тебя есть подлинный дар способствовать миру между Домами. Но в этом случае все обернулось как нельзя лучше — по крайней мере, для меня.
Халли вздохнул.
— Ты единственная, кого это радует. Хорд поклялся мне отомстить, а все остальные здесь считают меня хладнокровным убийцей и относятся ко мне с ужасом и отвращением. Скоро увидишь.
— Ой, да Лейв меня уже три раза предупреждал насчет тебя, — она хихикнула. — По-моему, он просто завидует. А насчет Хорда не тревожься. Он, как обычно, хвастается, говорит больше, чем делает.
— Не знаю. Хорд такой человек, который не боится действовать.
Халли отвел Ауд в сторону: по коридору прошли Эйольв и еще один слуга. Халли обратил внимание, что Эйольв на ходу пристально взглянул на них.
— Но на самом деле мне все равно, — продолжал он вполголоса. — На будущий год Хорд может делать все, что ему заблагорассудится, потому что к тому времени до нас ему будет уже не добраться!
Глаза у Ауд загорелись.
— Ага, так значит, тебе понравилась моя идея насчет границы? А троввов не боишься?
— Да пусть меня лучше тровв сожрет, чем я проведу всю оставшуюся жизнь тут, с ними! Я устал от Дома Свейна и от всех его обитателей. И от всей долины, если уж на то пошло. А ты?
— Папочка твердо решил на будущее лето выдать меня замуж. Не за Рагнара, так еще за какого-нибудь слюнявого урода. Разумеется, я с тобой! Я согласна пойти хоть сегодня, но вот погода…
— Нет, сейчас никак нельзя, погода меняется. Надо оттепели дождаться. — Он улыбнулся ей. — Но ты не тревожься! Зато успеешь как следует познакомиться с нашим Домом и его героем. С помощью Лейва ты скоро станешь настоящим знатоком!
Ауд застонала.
— Ох, какая долгая будет зима!
В ту ночь разразилась буря. Ветер грохотал ставнями и задувал свечи даже в самых укромных уголках чертога. В коридорах всю ночь завывало. Наутро все было озарено мертвенно-бледным светом, во дворе снегу навалило по колено. Поля за стенами были ровными и гладкими, как вода в половодье.
С тех пор началась настоящая зима. Бураны налетали один за другим, без передышки. Люди теснились в своих домах, точно скот в овчарнях. В каждом очаге жарко пылал торф; столбы дыма восходили к потолку и оплетали стропила чертога. Каждый день мужчинам приходилось заново прокладывать дорожки между домами; когда они возвращались в дом, в бородах у них висели сосульки.
Ауд скоро включилась в повседневную жизнь Дома. Она пряла, ткала, помогала на кухне, кормила скотину и кур. По вечерам она сидела вместе с Гудню и слушала, как Астрид рассказывает древние предания. Однако же было у нее и свободное время, и многие замечали, что она предпочитает проводить его в обществе Халли. Люди постоянно видели, как эти двое о чем-то шепчутся, смеются и болтают.
Вскоре после зимнего солнцестояния нагрянули самые жестокие бури. Наружу никто не выходил. В чертоге все пропахло дымом, пивным перегаром и потом; люди сделались раздражительны, и за трапезой то и дело возникали перепалки: малейшая неурядица вызывала скандал. Зимой всегда так бывает, но в этом году все было хуже обычного. Угроза со стороны Хаконссонов тяготила людей; а кроме того, стало ясно, что Арнкель тяжело болен. Он уже не поднимался с постели.
Халли, думавший только о походе в горы, старался держаться тише воды ниже травы и находил утешение в обществе Ауд.