— Володька, пощади! — взмолился Брусков. — Придержи свою фантазию. Она заведёт тебя туда, откуда и вернуться нельзя!
— Почему — фантазия? Разве это невозможно? У нас в СССР нет ничего невозможного! Если у нас сумели построить такой снаряд, то смогут построить ещё больше, ещё лучше, ещё крепче! Правда, Никита Евсеевич?
Мареев серьёзно кивнул ему в ответ:
— Правда, Володя! Если понадобится — построим и больше, и лучше, и крепче. Если нужно будет — спустимся ещё глубже. Если не сегодня, так завтра…
— Ну, раз ты такой боевой пассажир, — присоединился Брусков, — давай графин. Я провозглашаю тост за молодое поколение, за нашу смену!
— Стоп, Михаил! — прервала его Малевская. — Прежде чем провозглашать тост, ты должен извиниться.
— Перед кем? — в недоумении спросил Брусков.
— Перед Володькой.
— За что же мне извиняться?
— Ты его оскорбил! Ты его назвал пассажиром, между тем как он полноправный член экспедиции.
Брусков растерянно оглянулся:
— Вот как!.. А я и не подумал…
— Подождите, товарищи, с шутками, — вмешался Мареев. — Твоя обмолвка, Михаил, и твоё замечание, Нина, гораздо серьёзнее, чем вы думаете. Если Володя формально и числится членом экспедиции, то фактически он ещё не введён в её состав. Вы помните основное условие, которому должен удовлетворять каждый, кто находится в этом снаряде? Оно гласит: «Каждый член экспедиции обязан уметь управлять основными механизмами и обращаться с главнейшими приборами снаряда». Выполнено это условие в отношении Володи? Нет! И это наша — прежде всего моя — грубая ошибка. Мы помнили, что Володя ребёнок, и забыли, что он идёт с нами не на простую прогулку и должен быть вооружён, насколько это возможно для него… Мало ли что может случиться! Поэтому я вменяю в обязанность каждому члену экспедиции ознакомить Володю, как можно основательней, с техникой обращения и управления основными механизмами и приборами — каждому по своей части. Это должно быть начато со следующей смены и закончено в декадный срок.
— Ура! — закричал Володя. — Вот это здорово! Я быстро всему научусь, Никита Евсеевич! Спасибо! Большое пионерское спасибо!
Таков был результат этого знаменательного обеда на глубине в шесть тысяч триста метров в толщах мрачного, безжизненного гранита.
К обычным занятиям Володи прибавились новые, необыкновенно увлекательные, наполненные неожиданностями, открытиями, сюрпризами. Он был неутомим. Он тормошил расспросами Малевскую, Брускова, Мареева, понимал с полуслова их объяснения, радуя всех взрослых членов экспедиции своей сообразительностью и сноровкой. Его техническая подготовка давала им возможность разговаривать с ним, как с равным.
Мареев проходил с ним на практике курс управления моторами, штанговым аппаратом, аппаратом кривизны, колоннами давления; Малевская обучала его обращению с киноаппаратами, расшифровке снимков, управлению аппаратами климатизации и минерализации, обращению с газовыми масками и скафандрами; Брусков передавал ему все необходимые знания по радиотехнике, по ремонту осветительной сети, наблюдению за барабанами, по управлению торпедой, заставляя его часами работать в ней, разбирать, собирать и приводить в действие отдельные её механизмы и приборы.
Часто, открыв входной люк торпеды, они с большим трудом втискивались туда вдвоём, и, стоя в её тесной цилиндрической каюте, Брусков учил Володю пускать в ход буровой мотор и моторы колонн давления, проверять и исправлять аккумуляторы, наблюдать за киноаппаратами. Иногда Брусков оставлял Володю одного в торпеде и, сносясь с ним по радио из шаровой каюты, учил его принимать сигналы радиопеленгации и по ним менять курс торпеды в разных направлениях.
Это была самая счастливая пора в Володиной жизни с того момента, когда он впервые спустился по лестнице в шаровую каюту и дрожащим от волнения голосом произнёс: «Здравствуйте! Можно войти?»
Как давно это было!
Володя чувствует себя теперь здесь, как дома, — нет, лучше, чем дома. Он тут необходим, имеет своё рабочее место, обязанности, а главное, — Володя не мог бы это объяснить словами, — он знает, что никто уже не сердится на него за самовольное появление в снаряде, а, пожалуй, все довольны этим.
Первым внешним событием после шести суток однообразного пути в гранитной толще было появление кварца, поступившего в снаряд через кран образцов, на глубине семи тысяч ста метров от поверхности.
— Мы вошли, очевидно, в кварцевую жилу, — сказал Мареев, ознакомившись с образцом и его анализом. — Любопытно, что мы в ней встретим. Бывают очень интересные находки…