В снаряде остались лишь Мареев, Брусков и Малевская. Они закончили последний обход всех трёх этажей и теперь стояли в верхней камере. Всё разместилось здесь в тесном порядке, скупо сберегая каждый квадратный сантиметр пространства.
Десять высоких ящиков, плотно заколоченных в нижней части и снабженных решётками сверху, выстроились у круглой стены; в них батареи термоэлементов — сердце будущей подземной электростанции. Сквозь верхнюю решётку видны их матово-серебристые колонны, перешитые проводами.
Два небольших чёрных мотора огромной мощности темнеют посредине камеры, плотно прижавшись к полу. Три стальные колонны давления уходят сквозь потолок, опираясь на диски вращения; вращаясь, диски постепенно вывинчивают вверх из каждой колонны два внутренних ствола. Этим достигаются добавочное давление при спуске и основное давление снизу при подъёме снаряда на обратном пути. Огромная мощность моторов, давление колонн, необыкновенная твёрдость буровых ножей и коронки — всё это обеспечивает снаряду скорость спуска до восемнадцати метров в час в мягких породах и не менее двенадцати в самых твёрдых.
Слева от моторов, между двумя дисками вращения, стоит цилиндрический бак с жидким минерализатором. Наверху бака расположены два небольших насоса, из которых поднимаются к потолку короткие толстые трубы. Под потолком каждая из них разветвляется на множество концентрически расположенных тоненьких трубочек, уходящих наружу. Минерализатор Малевской, поданный насосами наружу, в размельчённую породу, должен придавать породе твёрдость и монолитность гранита. Действие минерализатора создаст крепкие своды, которые примут на себя тяжесть гигантского столба земли, оставленного снарядом над собой. Таким образом устраняется угроза быть раздавленным высоким давлением. Минерализатор Малевской был блестящим ответом на предостережения критиков.
Справа от линии моторов, по сторонам третьего диска вращения, на высоких козлах лежат два огромных, диаметром более метра, барабана с намотанными на них правильными рядами серых тонких шлангов. Этих шлангов по пять километров на каждом барабане. Они изготовлены из тонкой упругой проволочной спирали, залитой теплоизолирующим, водонепроницаемым и кислотоупорным составом. По одному из этих шлангов должен впоследствии пойти с поверхности вниз, в термобатареи, жидкий водород с температурой в двести пятьдесят два градуса ниже нуля. По другому шлангу тот же водород, под влиянием подземного жара перешедший в газообразное состояние, должен будет подниматься на поверхность в новейшую криогенную установку системы профессора Капицы для повторного сжижения и возвращения вниз, к термоэлементам. Таким образом водород почти без потерь непрерывно будет циркулировать в замкнутой системе, не требуя пополнения.
Кроме того, в каждом шланге проходит тончайший кабель — фидер — из недавно изобретённого сплава алюминия с одним из редких элементов. Кабель обеспечивает возможность передачи электрического тока огромной мощности при исключительно малом поперечном сечении провода. По одному из этих фидеров (другой остаётся в резерве) с поверхности, через небольшую понизительную подстанцию, в моторы снаряда пойдёт электрический ток для буровых и двигательных механизмов, для работы всех аппаратов и приборов, обслуживающих снаряд, и для освещения его. Впоследствии по этому же фидеру пойдёт ток из подземной электростанции на поверхность.
Между одним из моторов и батареей термоэлементов, до самого потолка камеры, поднимается ящик с электрическими аккумуляторами новейшей конструкции — небольшими, лёгкими и в то же время чрезвычайно ёмкими. На случай аварии — перерыва в получении тока с поверхности — они заряжены электроэнергией на четыреста сорок часов полной работы снаряда. Тут же, около выходного люка, висит на стальных тросах вспомогательная разведочная торпеда. Её конусовидная вершина с буровой коронкой устремлена кверху и почти достигает потолка, а днищем она упирается в широкое кольцо, помещённое над полом камеры, на трёх низких, но толстых металлических ножках.
Вспомогательная торпеда по внешнему виду и по принципу работы представляет собой уменьшенную копию главного снаряда, только всё в ней проще и миниатюрней. Внутри неё может поместиться лишь один человек. Торпеда вмещает аккумуляторы, хранящие запас энергии на сто двенадцать часов работы, небольшие электромоторы, простую аппаратуру управления, запас пищи и воды, аппараты для очищения воздуха и снабжения кислородом и, наконец, небольшой радиоаппарат с пеленгатором для связи и определения направления по радиосигналам.
Свободные промежутки у круглой стены между батареями термоэлементов заполнены многочисленными ящиками. В них продовольствие, инструменты, запасные части и химические материалы для искусственной климатизации и минерализации. Здесь же “склад” кислорода — важнейшего груза экспедиции, баллоны с жидким кислородом и ящики с “сухим кислородом” — брикетами бертолетовой соли. Дальше лежат огромные круги запасных шлангов и проводов. Круги обшиты плотной тканью. В одном из промежутков между батареями около лестницы к стене прикреплён столик и стоят три складных стула. Это уголок вахтенного во время дежурства у аппаратов верхней камеры. Кроме того, на противоположной стороне камеры другой промежуток между батареями занят кабинкой с умывальником и душем.
Наконец, в центре камеры, между моторами, виден квадратный люк, из которого лёгкая лестница ведёт в нижнее помещение снаряда.
Мареев устало опустился на один из стульев у вахтенного столика.
— Давайте отдохнём полчасика, — сказал он, вытирая пот со лба, — я ног под собой не чувствую. Через час уже начнут спускать в штрек народ, а через три часа — отправление. Хлопот и волнений ещё много.
— Я не могу дождаться минуты, когда Михаил включит буровой мотор на полную мощность, — вздохнула Малевская, также усаживась на стул, — только тогда можно будет действительно, по-настоящему отдохнуть.
Все трое одеты по-дорожному — в голубые комбинезоны специального покроя. На головах голубые береты, на ногах лёгкие теннисные туфли.
— Что же это до сих пор нет ни Ильи, ни Андрея Ивановича? — спросил Брусков.
В то же мгновение послышался шум шагов наверху, и в люке показался Андрей Иванович. Он стал на пол камеры, свежий, одетый ради торжественного события изящно, хотя и не вполне современно: в пиджаке, жилете, в твёрдом белоснежном воротничке с замысловато завязанным цветным галстуком. Он держал в руке великолепный букет из красных роз.
— Это для вас, дорогая Нина Алексеевна. Хотя это противоречит утверждённым правилам внутреннего распорядка в снаряде, так как считается, что цветы будут отравлять в нём воздух, но думаю, что они вам доставят несколько часов эстетического удовольствия, — сказал он со старомодной вежливостью, поднося букет Малевской.
— Спасибо, Андрей Иванович, — радостно поблагодарила Малевская, принимая цветы.
— А Цейтлина не видели наверху? — спросил Мареев.
— Нет, не видел. Я думал, что он уже здесь.
В это время над люком раздалось знакомое пыхтенье. В отверстие показались какие-то толстые колонны, осторожно нащупывавшие ступеньки, затем начало снижаться, почти совершенно заполняя люк, огромное тело Цейтлина.
— Где вы тут, ребята? — кричал он. — Где вы, отчаянные землепроходцы, забубённые землелазы?
— Что же ты пропадаешь, Илья? — ответил Мареев. — Я уже заждался тебя! Последние, можно сказать, отвальные минуты, а тебя всё нет…
— Ох, не спрашивай, Никитушка! Я сейчас выдержал такой натиск, такую атаку… Ну, просто замучили…
— Кто атаковал? Кого замучили?
— Ну, конечно, меня! Целая армия репортёров, корреспондентов, спецкоров. Понаехали со всего мира. Отчаянный народ! Как я только живым вырвался!