Первая колонна путешественников радовала глаз яркостью расписных и вышитых нарядов, обилием драгоценностей, украшений из перьев; передвигался двор легко и непринужденно. Вторая группа с трудом поспевала за первой, ее постоянно подгоняла стража, бесцеремонно опуская копья на спины преступников.
Но было и общее, что объединяло обе столь разные колонны, – выражение скорби на лицах, предельно тихие разговоры, отсутствие смеха и то, что никто не спешил побыстрее добраться в столицу.
Несауальпилли за весь путь не проронил ни слова, он сохранял на лице суровое выражение, изредка освежал горло водой, подносимой ему слугой, и не покидал носилки. Только изредка, украдкой приоткрывал тонкие занавески и смотрел назад. Нет, его взгляд не пытался найти жену! Чальчиуненцин уже не было в его сердце: став изменницей, она не вызывала больше никаких чувств. Взгляд правителя наблюдал за носилками дочери, в караване они следовали вторыми.
Прохладная Роса узнала об измене матери утром. В обед ей сообщили, что вся семья отправляется на суд в Теночтитлан. Попытки узнать, выяснить, получить хоть какие-то разъяснения от отца пресеклись. С необычной холодностью Несауальпилли велел ей собраться и отправляться со всеми в столицу. На робкий вопрос:
«Что с моей мамой?», – Несауальпилли нахмурил брови, но ничего не ответил и быстро вышел из комнаты дочери.
И вот сейчас, прошел целый день, а с девушкой не разговаривали, подносили воду, фрукты, но никто не пытался поддержать ее. Изредка на глаза набегала слеза, Прохладная Роса раздраженно ее смахивала и снова пыталась развлечься, рассматривая пейзаж вдоль дороги. Но это занятие ей надоело, хотя путешествовала она впервые. Вскоре незаметно для себя она уснула. Переживания, холодность отца и путешествие утомили ее.
Ближе к вечеру, Прохладная Роса проснулась от толчка – это к ней в носилки запрыгнул брат Какамацин.
– Спишь и грустишь? – спросил, удобно располагаясь на одеялах, Какамацин. Прохладная Роса немного капризно надула губы и кокетливо вздохнула:
– Меня все бросили… Такое ощущение, что я под арестом… – последние слова девушка прошептала, доверительно приблизившись к брату.
– Мне тоже так кажется, теперь из-за измены нашей матери нас ждут большие перемены… – так же тихо ответил ей брат. – И тебя в том числе, это уж точно, зачем бы отец нас взял с собой?
– Отец собирается выдать меня замуж? За кого? Что тебе известно?!
– Да… Но не знаю за кого. Только будь осторожна, как бы нас тоже не обвинили в этой измене!
Прохладная Роса вздрогнула и внимательно посмотрела на брата:
– Я не замешана в этом и ничего не знаю!.. Так за кого меня хотят выдать замуж?
– Сказал же – не знаю!
– Отец ведет нас в Теночтитлан, может быть, у нашей матери есть надежда на помилование? Ее будет судить сиуакоатль Тлилпотонки, а он наш родственник…
– Родственник? Ну да, я бы на это не рассчитывал – Тлилпотонки недавно по приказу тлатоани сам отрубил головы всем членам своей семьи, чтобы доказать преданность правителю. Тлилпотонки вынесет приговор, какой угоден Мотекусоме… Ладно, пойду, я тебя предупредил!
Какамацин спрыгнул с носилок, пропустил те, в которых несли его старших братьев, и залез в свои. Прохладная Роса недовольно посмотрела ему в след:
«Пришел, разбудил, растревожил и ничего толком не сказал!»
Скука от безделья, которая овладела девушкой, рассеялась, как только караван прошел дамбу и подошел к Теночтитлану.
Дух захватило от красоты невиданной, сотворенной руками человека, гением военачальника, удивительным талантом градостроителя! Посередине озера, на большом острове раскинулась столица страны Анауак, образовавшаяся из двух селений. Три широких дамбы вели к острову, в мирное время они были заполнены караванами почтеков, спешащими в разные города страны, а в военное могли стать непреодолимым препятствием для вражеского войска – дамбы имели подъемные мосты. Но уже много лет как никто не осмеливался атаковать Теночтитлан – самый дорогой и прекрасный город страны, столицу империи мешиков.
Дворцы и дома утопали в цветах и деревьях, оттеняющих зеленью белоснежные, иногда расписанные яркими рисунками стены. Но впечатляло, завораживало, притягивало взор, никуда не отпускало и не позволяло смотреть на еще что-то главное теокалли страны – Большой Храм, Дом богов Уицилопочтли и Тлалока – здание высотою сорок метров. И чем ближе подходил караван к пирамиде и задирали головы путешественники, тем сильнее охватывал их священный трепет от величия храма и могущества небесных и земных властителей.
Пирамида стояла в центре всего храмового комплекса, среди больших и маленьких жилищ для других богов, а их насчитывалось семьдесят восемь! В длину с севера на юг главное теокалли имело сто метров, а с востока на запад восемьдесят. По фасаду пирамиды располагались четыре огромные платформы, на них стояли статуи высотою в два человеческих роста, во время празднования побед или особых календарных дней они служили для поддержки многочисленных знамен и штандартов. С западной стороны шла самая длинная в Анауаке лестница – сто четырнадцать ступеней начинались у основания теокалли, сразу за ограждением из огромных змеиных голов, раскрашенных в ярко-красный цвет – вечерняя дорога в чертоги бога Уициллопочтли.
На плоской крыше монумента в северной части находилось святилище бога дождя и молодой кукурузы – Тлалока. Стены его украшала роспись, изображающая раковины разных форм и размеров. В южной стороне – храм Уициллопочтли – Колибри Юга. Самые яркие, какие только жили на земле, огненные бабочки порхали по стенам, символизируя вечный образ солнца. Иногда казалось, что они вот-вот оживут, как многочисленные души принесенных в жертву людей, и взметнуться вверх, к небу. Входы в оба храма были с западной стороны, там же стояли и жертвенные алтари.
Караван свернул на юг, и перед путешественниками предстала пирамида Тескатлипоки – Дымящееся зеркало – бога молодости, красоты и правды, хозяина страны мертвых Миктлана. Храм располагался напротив дворца тлатоани Анауака. Но потряс путешественников дом другого бога – самого доброго, самого щедрого, единственного, который принимал жертвоприношение только цветами – Кетцалькоатля. И лишь раз в году красивого юношу (из числа знатных пленных) приносили ему в дар. Само святилище было цилиндрической формы, стоящей на пирамидальной основе, но поражал вход в него – огромная, высотою в три человеческих роста, кроваво-красная пасть сине-зеленого змея с белыми клыками, всегда готовая проглотить любого, посягнувшего на ее покой.
Путешественники только и успевали крутить головами, рассматривая чудеса зодчества, те, кто уставал задирать голову вверх, с интересом рассматривали, выставленные на всеобщее обозрение черепа жертв в специальных местах – тсомпантли; обсуждали размеры огромных чаш для сердец жертв – куаушикалько. Одним словом, в первый ли раз, или уже бывал в столице путник, он находил чем восхититься и поразиться, – в Теночтитлане никогда не затихало строительство.
И дворец тлатоани потрясал своими размерами – постройка в два этажа, общей площадью в сорок тысяч квадратных метров! Второй этаж отводился для правителя и членов его семьи. На первом же располагались государственные учреждения: верховный суд Анауака, который рассматривал уголовные и гражданские дела, и место сбора судебных исполнителей; специальный трибунал, который судил только высших военачальников и сановников страны; рядом с ними находились камеры для содержания столь важных персон, куда и потекла вторая часть каравана из Тескоко.