– Ванюшка, собирайся! Мы идем к ювелиру!
Ванька часто заморгал.
– Говорю тебе, я, кажется, нашла решение.
У дома ювелира было тихо, на крыльце спал упитанный черный котяра. Я надавила на звонок, потом еще раз и еще, пока дверь, наконец, не открылась.
– Что за шум? Что за спешка? – из коридорной темноты возник приземистый рыжеволосый мужчина. – У нас пожар или землетрясение? Зачем вы растерзали мой звонок!
– У меня очень срочный заказ!
– У всех очень срочный заказ, но никто не ломает мне дверь!
– Плачу две цены! – выпалила я, еще не представляя, чем буду расплачиваться.
– Прошу в дом! – рыжий масляно улыбнулся, отвесил поклон и только тут заметил Ваньку. Глаза его округлились и даже слегка помутнели. – А вы, я вижу, с молодым человеком?
– Да, с очень молодым! – И, не дожидаясь дальнейших расспросов, я проскочила в открытую дверь. – У меня необычный заказ и очень-очень срочный. Его нужно закончить до ночи.
Ювелир покачал головой:
– Я не могу отложить все заказы ради вашей прихоти, мадам!
– Я же сказала: плачу по двойному тарифу!
Дядька явно размяк:
– Что изволит мадам? Я натурально озадачен!
– Сделайте мне наручники!
– Наручники!!! – его лицо превратилось в печальную маску. Мне даже стало жаль его (на несколько секунд). – Мадам смеется надо мной?
– Нет, вы не поняли, наручники будут из чистого золота, – я скинула с запястья два браслета. – На длинной золотой цепи. – С этими словами я расстегнула колье, протянул его ювелиру. – А это в качестве оплаты. – Вслед за колье отправилось мое обручальное кольцо. – Бриллиант – высший класс! Да что я говорю, вы же профессионал, оценивайте сами!
Прошла минута, прежде чем дяденька захлопнул рот и вновь обрел талант занудства.
– Так-так-так! – забормотал он, изучая материал.
– Как видите, работы тут немного, – запела я бодро. – Подогнать один браслет (я указала на Ванькину руку), припаять цепочку. Укрепить места соединений… ну и зубцы там всякие… и скобы….
Здесь ювелир как-то жалобно хрюкнул и вытер набежавшую слезу:
– До чего мы дошли! Пожилой человек, потомственный мастер ввязался в чистый криминал! Боже мой, куда катится мир!
– Да какая вам разница? Выполняйте заказ, получайте двойную оплату и радуйтесь жизни!
– Я все-таки сделаю ключ! – пригрозил ювелир. – Без ключа это натуральное злодейство!
– Как знаете, но только не тяните! И помните: двойной тариф действует только в течение дня. Я вернусь перед самым закрытием! – и, не слушая горьких ювелирских стенаний, я потянула Ваньку на выход.
По городу катился новый день, оживляя его, наполняя шумами.
Хмурый дворник размеренно шаркал метлой, торговка двигала тележку вверх по склону и мелодично распевала: «Пирожки! Горячие пирожки! С мясом, с капустой, с картошкой! Подходим, покупаем! Горячие пирожки!».
Послышался веселый перезвон, а секунду спустя на площадь выкатился почтальон с квадратным ранцем за спиной.
– Ну надо же! – улыбнулась я Ваньке, – Совсем как в старом кино: торговка, дворник, почтальон.
– А ты снова будешь врачом, – вставил Ванька и понуро уставился на лоток с пирожками.
– Почем пирожки? – спросила я торговку.
Тетка остановила тележку, оглядела Ваньку с ног до головы:
– Новенький?
– Новенький, – буркнул Ванька и шумно сглотнул.
– Держи! – она протянула ему засаленную бумажку с дымящимся в ней пирожком. – С мясом – самые вкусные! А деньги отдашь потом, когда накопишь, – и она рассмеялась грудным хриплым смехом.
– Спасибо! – улыбнулся Ванька. – Мы скоро заплатим, только устроимся на работу и сразу заплатим!
Но тетка уже топала по мостовой, позабыв про меня и про Ваньку, ее тележка громыхала по кочкам, а поручень повизгивал на ямках.
– Постойте! – окликнула я тетку. – А вы нас не забудете?
Тетка остановилась, пожала плечами:
– С чего бы? Теперь вы мои должники.
– И сына моего запомните?
– И сына запомню.
– Почему?
– Что значит, почему?
– Мы с вами не увидимся до завтра.
– Ну и что?
– А завтра вы нас не узнаете.
– Какая глупость! – фыркнула тетка. – Я еще никого не забыла. И с головой у меня все в порядке! У меня здесь дом, работа, материальная ответственность… – произнесла она с вызовом.
– А муж? Семья?
– Что такое семья?
– Все ясно! – выдохнула я. – Ну а тех, кто остался по ту сторону Грота, тоже помните?
Тетка сдвинула брови, поучительно произнесла:
– По ту сторону Грота жизни нет! За Гротом – лабиринты и Дракон, – произнеся всю эту ахинею, она повернулась к нам спиной и нервно толкнула тележку.
Ванька уткнулся мне в подол, горько всхлипнул:
– А вот и неправда! Там есть жизнь! И люди там есть! И тетя Маша, и дядя Володя! Еще там есть бабушка с дедушкой, а у них есть собака. Ее зовут Лотта… и дом у нас есть… и машина…
Я присела на корточки, обняла рыдающего Ваньку, погладила его по голове:
– Конечно, есть и Лотта, и машина, и бабушка с дедушкой тоже нас ждут! И мы к ним обязательно вернемся, только сначала папу отыщем! Ты, главное, держи меня за руку!
Ванька вытер слезы рукавом, посмотрел мне в глаза и со страхом прошептал:
– Мама, а вдруг я потеряюсь?
– Ты же слышал, они помнят друг друга, значит, и мы с тобой друг друга не забудем. Здесь память теряют только в Гроте, а мы его уже прошли.
– Мне страшно, мама! – тут Ванька снова задрожал.
– Сегодня вечером у нас будут наручники, а это значит… – улыбнулась я…
– …что я буду сидеть на цепи, – брякнул Ванька.
Пару секунд мы смотрели друг на друга, а потом расхохотались во весь голос.
– Мам, а как же ты будешь работать? – спросил Ванька, насмеявшись.
– Я думаю, работать не придется. Моих бриллиантов хватит на неделю, а за это время я рассчитываю отыскать нашего папу… с твоей, конечно, помощью.
Ванька с готовностью кивнул:
– Нам нужно выработать план.
– Точно сказано! Все-таки ты у меня молодец!
Так вышло, что недели не хватило. Я продала и серьги, и оставшиеся кольца, но мужа так и не нашла.
С утра мы отправлялись на поиски Макса, а к вечеру, усталые, возвращались в квартиру и тут же падали без сил. Старый город жил своей размеренной патриархальной жизнью, и наша с Ванькой возня не нарушала его безмятежный уклад. Мы облазили все больницы и поликлиники и даже посетили частный медицинский сектор, но следов Макса не обнаружили. Я понимала: скорее всего, ему дали новое имя, возможно, отправили за город, где и пытаются переучить, вот только профессию быстро не сменишь: из психиатра так просто не сделаешь повара, не сделаешь даже плохого дантиста.
И мы упорно продолжали поиск…
За окнами лило, и казалось, что сумрак, нависший над городом, обнажил его истинную суть. Я читала полосу объявлений в газете, Ванька мирно дремал на диване. Последние несколько дней я позволяла ему разгуливать по дому без браслетов и даже бегать в киоск за газетой под бдительным контролем из окна.
– Еще пара дней, – думала я, перелистывая очередную страницу, – и придется идти на работу. Ваньку пристрою у себя в кабинете, а по вечерам буду учить его грамоте и всему тому, что еще не успела забыть. Интересно, какие тут учебники? Скорей всего такие же допотопные, как и все остальное, – тут я с сомнением покосилась на новенькую микроволновку. – А может, у них тут налажено книжное дело, а может, у них типография и собственный ресурсный центр? А может, даже академия наук? Издают себе местные книжки, обучают по местным методикам, преподают историю страны, навязывают этику безбрачья? Ведь кто-то должен шельмовать детей: объяснять, откуда все они берутся, и почему у них нет матерей.