— А знаете, — она мечтательно вздохнула, — моя хорошая знакомая перевелась в закрытый интернат. Так вот, у них есть физрук, говорят, интересный мужчина, — тут она позволила себе пошловатый смешок (теперь, когда учитель физики был в безопасности). — Могу при случае вас познакомить…
— С физруком?
— Да нет, с приятельницей.
— А она…
— А она проведет вас на территорию центра.
Аллилуйя! Победа! Теперь я знаю, как попасть в интернат для опасных детей!
— Спасибо за помощь! Буду вашей должницей, — прокаркала я и с любезной улыбкой зашагала на выход.
Весь вечер, все утро и весь последующий день я не сводила глаз с телефона, но ожил он ближе к ночи. За какие-то полчаса смешливая и звонкая болтушка, учитель истории из интерната, описала мне весь свой коллектив и даже ловеласа-методиста, который явился к ним в прошлом году и за время работы успел отправить в декретный отпуск всех местных нянечек и поварих.
— А куда же смотрел ваш знаменитый физрук? Как он все это допустил?
— Ну что вы! — рассмеялась моя собеседница. — Наш физрук уважает образованных женщин. А еще он у нас почитатель Изиды: ему подавай длинноногих и стройных и желательно в белых халатах! Учителя его уже не вдохновляют.
— Так, может, ему спортсменку подыскать?
— Спортсменку? — задумчиво пропела трубка, и я прикусила свой длинный язык. — Идея хорошая, только спортсменки малость туповаты, а наш эстет любит умных! Себя-то он считает просветленным, всем говорит, что учится заочно в медицинском.
— Вот те раз! — оторопела я. — И на кого?
— Говорит, на травматолога.
— Жаль, что не на проктолога! — вставила я, и моя собеседница радостно хмыкнула.
— Я думаю, с вами ему будет интересно. Найдете, так сказать, общий профессиональный язык.
— А вы, наверное, друзья?
— С чего вы взяли?
— Вы так о нем печетесь…
— Сейчас я вам все объясню по порядку, — тут голос болтушки заметно подсел. — Мы с ним прожили вместе почти полгода, и все у нас было замечательно, и я уже надеялась на скорое потомство (вы же знаете, за каждого ребенка нам хорошо прибавляют к зарплате), так вот, две недели назад явилась эта рыжая из центра.
— Простите, кто?
— Ну эта новенькая — педиатр из центра переподготовки. Дешевая драная кошка! Говорят, она прибыла с последней партией (из тех, что поступили в конце августа).
— Поступили откуда? — задала я аккуратный вопрос.
— Откуда и все… — растерялась болтушка.
— Никто не знает?
— Когда-то знали, а теперь забыли…
— Ну хорошо, а я-то вам зачем?
— Ах да! — спохватилась моя собеседница и, кажется, слегка приободрилась. — Ваша кандидатура подходит идеально: во-первых, вы врач, во-вторых, вы свободны, а еще вы натуральная блондинка, у вас высокий рост и спортивное телосложение, короче, все, что любит наш физрук.
Я поразилась:
— Разведка что надо! Теперь я тоже чувствую себя дешевой драной кошкой.
— Простите, я не хотела вас обидеть! — в трубке послышались нотки раскаяния. — Просто ужасно захотелось отомстить! Пусть тоже помучается и пострадает, пусть побывает в моей шкуре!
Вся эта непосредственность могла казаться милой, когда бы не звучала так цинично. А впрочем, что тут удивляться: в этом средневековом Содоме никто ни с кем не церемонится, а отношения между полами давно свелись к банальной случке.
— Ну… если я так хорошо вам подхожу, давайте разработаем план действий.
В душе мне было тошно и противно, но на кону стоял мой сын, а это означало лишь одно: я буду играть в эти грязные игры, притворяться, изворачиваться, лгать и, если надо, нарушать закон. Мой план был прост: спасти сначала Ваньку, потом пытаться отыскать Максима. Я с трудом представляла, что буду говорить ему при встрече — ведь это ясно: он меня не помнит, возможно, даже не поймет, кто я такая и чего хочу. Как в этом случае действовать, как объясняться? Каким потрясением это станет для Ваньки! Стоп! Ванька… а вдруг он тоже? Ведь неизвестно, что с ним сотворили, как действует на жителей этот отравленный воздух, как быстро угасает память? Благодаря чудесному газу в пещере я сохранила мозги и, насколько чувствую, материнский инстинкт. Пока мы были вместе, Ванька помнил, но что с ним сталось без меня? Вдруг теперь он лишился рассудка, забыл меня, забыл, кто есть сам, потерял связь с прежней жизнью и собственным прошлым?