— Да не спешите вы так! — рассмеялся Матвей. — Я, конечно, спортсмен, но не самоубийца и не экстремал! Сейчас покажу вам лазейку в ограде, и мы спокойно отсюда уйдем, не привлекая внимания общественности. Нам ведь не нужны проблемы с законом?
Он сделал несколько шагов и обернулся:
— Ну что, идете или нет?
Я бросила прощальный взгляд на окна интерната, за одним из которых томился мой сын, и вслед за Матвеем нырнула в кустарник.
Еще пара шагов, и перед нами вырос частокол, заплетенный орешником и виноградом.
— Издалека не разглядишь! — произнесла я восхищенно.
Матвей лукаво усмехнулся:
— Ну да: на это весь расчет!
Коварный частокол скрывался в зарослях лещины, он терялся в листве, растворялся в тенетах ветвей и стволов.
— Сюда! — позвал Матвей и начал протискиваться между прутьями.
— Вот мы и на свободе! — Он подал мне руку, помогая спуститься с пригорка.
— А дети тоже так умеют? — спросила я, одергивая майку.
— Какая разница? Им некуда бежать! Там, за оградой, все свои, им есть о чем поговорить. А здесь, снаружи, — блуд и амнезия.
— Сурово! — рассмеялась я. — А вы здесь, выходит, единственный праведник.
— Вот это действительно сурово! — Матвей покачал головой. — А главное, заслуженно!
— Извините, я не хотела вас обидеть. Просто у вас тут какой-то Содом… сплошные самки и самцы… не ожидала встретить человека.
— А за это спасибо! — улыбнулся Матвей. — Я разделяю ваши чувства. Сам побывал на вашем месте, пока не обтесался понемногу, со временем, конечно.
Мы вышли на набережную, и только тут я спохватилась:
— Велосипед! Я бросила его под деревом у входа в интернат.
— Сейчас доставлю! — коротко сказал Матвей и растворился за кустами.
На берегу было пусто, сиротливая чайка клевала песок, сквозь шум прибоя доносилось бренчанье гитары. Привычная картина обычного курорта. На секунду мне показалось, что я вернулась назад в свою прежнюю жизнь, что сейчас за спиной раздадутся шаги, и Ванька возьмет меня за руку, потащит в ближайший ларек за мороженым. Тут сердце сжалось и заныло, горло свело, дыханье сбилось, защипало глаза.
— А вот это вы зря! — Матвей схватил меня под локоть. — Здесь плачут только от боли. Будете привлекать к себе внимание и попадете под надзор. Вас тут же вычислят и заберут.
— Куда заберут?
— В отделение Раптор. Там изучают неформалов.
— Да бросьте вы! Меня давно расшифровали! — произнесла я сквозь слезы. — Я сама себя выдала в первый же день: заявила, что все помню, отказалась сотрудничать… даже Ваньку на цепь посадила. Вот только ничего не помогло — забрали Ваньку! — я снова всхлипнула.
— Никуда не годится! — Матвей достал платок. — Сейчас зайдем ко мне, вы успокоитесь и расскажете все по порядку.
— И не надейтесь, я к вам не пойду!
— Будет логично (для тех, кто за нами сейчас наблюдает), если я отведу вас к себе на квартиру — это во-первых, а во-вторых, вы должны мне все подробно рассказать, а в-третьих, вы будете слушаться, если хотите, чтобы я помог.
— За все приходится платить…
— Расплатитесь информацией, — сквозь зубы произнес Матвей. — Садитесь живо на багажник!
В квартире было тихо и темно. Матвей отдернул шторы, раздвинул стеклянные двери, и в комнату ворвался свежий бриз.
— Красиво! — улыбнулась я, выходя на балкон.
Волны лоснились в лучах заходящего солнца, гигантские тени деревьев чертили бульвар, их кроны покачивались на ветру, и казалось, что почва ушла из-под ног, я лечу над прибоем, словно вольная птица, сбросив беды свои и земные печали, грудь наполняет закатная свежесть, а голову — праздные мысли о чуде.
— Располагайтесь! — пригласил Матвей. — Я приготовлю вам кофе. Бьюсь об заклад, вы не ели с утра.
С этими словами он вышел на кухню, а я вернулась в комнату, присела на диван, принялась изучать обстановку. Добротный книжный шкаф, забитый медицинским хламом, журнальный столик без единого журнала, большое кожаное кресло у окна и платяной зеркальный шкаф. Не густо! Можно даже сказать, аскетично.
— Чем занимаетесь после работы? — крикнула я.
— Читаю учебники по медицине, — донеслось с кухни. — Хочу заделаться врачом.
— Зачем вам это нужно?
Матвей появился с подносом в руках:
— У нас тут один травматолог на весь сектор — сухая древняя старушка, уже забыла собственное имя…
— Я почему-то не удивлена.
— …а детям нужен врач, не маразматик. Вы уже догадались, что мы не боимся эпидемий — у нас закрытое учреждение, и никакие инфекции нам не страшны, а вот травмы случаются, и очень даже часто.