— Все, с меня хватит! Никаких больше гротов! — решительно вставила я, но народ уже построился в цепочку и потянулся навстречу целительной влаге.
— Рассказывай! — нетерпеливо начал Макс. — Куда пропала и почему вся в крови? Помощь нужна? У тебя все в порядке?
Ванька крепко вцепился мне в руку, повис на ней, не смея отпустить и глазами буравя ссадины на моем лице.
— Сейчас доберемся до места, я отдышусь и все подробно расскажу.
Мне нужно было выиграть время, чтобы придумать версию для слабонервных (похоже, Ванька был сильно напуган) и подождать, когда останемся одни (еще подумают, что я свихнулась).
У входа в грот болталась горстка молодых людей. При нашем появлении они притихли, осмотрели меня с подозрением, но, заслышав первые слова экскурсовода, подтянулись поближе к источнику знаний, открыли рты, захлопали глазами и, словно выводок цыплят, затопали в хвосте колонны. Пока наша дама вещала про источник, способный исцелить все мыслимые и немыслимые хвори, я подошла к роднику, намочила платок, протерла им лицо, промыла рану на запястье и даже присвистнула от удивления: под слоем запекшейся крови не оказалось ни ссадин, ни следов недавнего падения. Я осмотрела ладони: ни единой царапины, протерла колени — и там ничего. И дело было явно не в воде: в двух метрах от меня Ванька неистово тер свою рану, не получая никакого результата. Все ясно: газ в пещере — вот источник вечной жизни, а вовсе не чахлый скупой родничок, к которому приникла наша группа. Скорей всего, источнику достались незаслуженные лавры: кому-то в прошлом повезло — попал под остатки чудесного газа (оказался в гроте в «удачный» момент), а все заслуги приписал ручью. Странно, что этот счастливец не наделал в штаны, услышав адскую турбину, а может, и наделал, кто ж признается!
— Аккуратнее головы! Спускаемся в Грот Тишины, — пропела тетя-гид, ныряя под своды пещеры. — Переговариваться можно только шепотом, передвигаться только по веревке. А теперь внимание, мы входим на территорию легенды!
— Опять легенда, будь она неладна! Опять проклятые пещеры! — я уже повернула назад, но тут заметила, что Максим вслед за группой протиснулся в грот.
Я ухватила Ваньку за руку:
— Не отставай, а то потеряешься! Тут что ни грот — то легенда. Сейчас найдем восторженного папу и вытащим его на белый свет. Как же достало меня подземелье!
Сумрачный Грот оказался настоящей дырой с низким темными сводами и спертым воздухом. Передние уже растаяли за сизой мглой, их шепот растворился и затих.
— Куда они ушли? — спросила я экскурсовода.
— Там еще один выход, прямо к нашей стоянке, — сказала она и поморщилась.
Что-то в этом испуганном взгляде, в этих суетливо бегающих глазках выдавало ее с потрохами. И я поняла — она цинично лжет. Фигура Макса маячила где-то в тумане, за ним плелась последняя пара туристов.
— Макс! — окликнула я.
— Не кричите! — зашипела на меня экскурсовод. — Здесь Зона Тишины. Кричать нельзя — дракон услышит.
— Да что вы говорите! — усмехнулась я и вторично окликнула Макса.
Макс не ответил и не обернулся. Зато обернулся один из туристов, он хлопнул Макса по плечу и что-то шепнул ему на ухо. Макс остановился, взглянул мне в лицо… и тут мне стало действительно страшно: пустой холодный взгляд, чужой и равнодушный — похоже, этот человек меня не помнил…
К Ваньке приблизилась экскурсовод:
— Дай руку, я проведу тебя через туман.
Я крепко сжала Ванькину ладонь, решительно уставилась на тетку:
— Притронешься к Ваньке, и я закричу! У твоего дракона лопнут перепонки.
— Не надо, не кричи. Веди его сама.
Первым желанием было сбежать из пещеры, но где-то впереди маячил Макс, потерянный, обманутый и страшно одинокий.
— Слушай внимательно, — зашептала я Ваньке, — за этой пеленой творится что-то странное, но мы должны идти за папой. Не бойся ничего и ни за что не отпускай мою руку.
— А как же дракон? — прошелестел несчастный Ванька.
— Дракона не бойся. Я его видела — он давно умер.
Ванька охнул, пошатнулся и вслед за мной шагнул во мглу…
— А вот и вы! — мне улыбалась приятная женщина лет сорока с красивой ранней сединой.
— Где остальные? — я вертела головой, все еще жмурясь от яркого света.
По всем расчетам солнце должно было свалиться за полдень, но на моих глазах аморфный канареечный желток легко отделился от горизонта и соком перезрелого лимона забрызгал кроны и верхушки скал. Я покосилась на часы: так и есть — шесть утра. Что творится со временем? И куда подевался народ?