Когда обогнули Азовское море, стали попадаться лиманы, кишащие рыбой, но вода не радовала: была соленой. Начался ропот: «Куда привели? Где тут чернозем, когда кругом песок?» От куреней выделили верховых и отправили вверх по реке Ее разузнать, что там дальше. Спустя сутки разведчики вернулись и доложили, что примерно через полдня хода на лошади начинаются черноземы, трава выше роста человеческого, встречаются низкие заболоченные места, но на гривках сухо, кое-где попадаются куртины леса.
Начались дожди. Обозы вязли в грязи. Атаманы приняли решение зазимовать на Ейской косе.
Переправившись через Ею, стали объединяться по куреням, как когда-то в Запорожской Сечи. Войско верных казаков собиралось со всей «неньки Украины». Черниговцы, деды которых сражались под Полтавой под началом Петра, называли себя петровцами. Таких набралось около полета человек: тридцать семейных, остальные – бобыли, вольные казаки. Многие говорили, что их суженые, просватанные перед уходом на Кубань, примкнут к последнему обозу.
Нестор, жилистый, тощий, светло-русый казак, женился на Буге в годах, когда уже седина в бороду лезла. Молодую жену оберегал: была на сносях. По ночам лежал под бричкой, посматривал на звездное небо и думал: «Не зря все-таки жизнь прожил. Родился еще в Запорожской Сечи, парубковал долго. Дрался на острове Березань, пластался на бастионах Измаила. Телов десятках отметин – память о тех боях». Живуч оказался, после каждого сражения, немного отлежавшись, рвался к товарищам. В последнем бою в Бессарабии пуля застряла в берцовой кости. Идти было тяжело. Тягловая лошадь выбивалась из сил, везя домашний скарб, необходимый в семейной жизни. Холостому много ли надо? Хороший конь, острая дедовская сабля да ружье в обозе. Люлькой Нестор не обзавелся, дыма табака не переносил, зато после боя любил пару чарок горилки опрокинуть, поплясать в кругу, наплясавшись – попеть старые казацкие песни о былой славе Запорожской Сечи.
Галина побледнела, осунулась, часто плакала. Толстая темно-русая коса до пят стала осыпаться, пришлось обрезать до пояса. Нестор нервничал: ничем не мог порадовать свою голубушку.
Наконец выбрали для лагеря место между крутыми оврагами. Начали вязать камыш, сооружать жилища. Нестор нарезал два десятка снопов, устроил из них шалаш. Усадил в нем на шкуры Галю и начал рыть землянку в склоне оврага. Песчаная земля поддавалась легко, но через два аршина пошел ракушечник, который не осыпался. Съездил на Воронке вверх по реке, нарубил ветлы, соорудил двускатную крышу, уложил камыш, а по нему – дерн. Вода не затекала, как у других, и к тому же тепло не уходило вверх.
Когда мазал глиной пол, услышал из шалаша крик: «Нестор! Нестор!» Подбежал, а Галя просит: «Беги скорее за бабой Марфой!» Для бабы Марфы было не впервые принимать на свет божий младенцев. Вскоре услышал детский крик. Баба Марфа, вылезая из шалаша, приговаривала: «Казак, наш, петровского роду, радуйся, Нестор. Иди натапливай свою хату да грей в чане воды, помыться Гале с дитем надо». Откуда-то появился в длинной рясе отец Макарий. Размахивая руками, приговаривал: «Слава Богу, что разродилась. Иваном назовем. Сегодня – Иванов день».
Забот у Нестора прибавилось: уход за женой и ребенком, за лошадьми – верховой и выездной.
В марте солнце стало настырно пригревать, поляны подсыхали. С Тамани прискакал гонец от Саввы Белого с требованием двигаться к общему месту сбора.
По прибытии на Тамань стали ожидать подхода остальных куреней. В августе 1793 года прибыл последний обоз. Захарий Чепега с атаманами объехал вверенную землю, размечая расположение куреней вдоль рек Кубань, Кирпили, Бейсуг, Ея. Было решено место куреням определять по жребию. Петровцам выпала земля тут же рядом, на протоке. День езды от лагеря. Старики ругались: стоило ли сидеть тут лето? Обносились, скотину поели, когда земля рядом. В дожди и слякоть лепили себе жилье: зима поджимала. Однако в декабре, после ноябрьской непогоды, установились погожие деньки с небольшими морозами. Мороз радовал станичников: чтобы рубить камыш, не надо бродить по воде. По льду его было легче заготавливать и перевозить. Глиняные ямы накрывали камышовыми матами, чтобы не заливало водой. Камыш на стены, камыш на крышу, камыш на топливо. Благо его было несметное количество – знай руби и отвози.