- Вы ко мне? Прошу, - вежливо пригласил его в каюту Абэк.
Визит Раб эль Нисана в этот поздний час казался ему многозначительным.
- Простите, что в такой неурочный час. Но я весьма ненадолго! - заговорил по-французски Раб эль Нисан. - Я решил не прибегать к помощи переводчиков: насколько я знаю, вы владеете французским…
- Да, владею. Но присядьте, пожалуйста.
Гость сел. Наступило молчание.
- Я вас слушаю, господин Раб эль Нисан, - нарушил затянувшееся молчание молодой ученый.
- Мосье Аденц, вы являетесь вторым лицом в подводном городе, - заговорил ночной посетитель после паузы. - За это время я имел счастье общаться с вами и поближе узнать вас… Вы - большой человек и крупный ученый… Нет, нет, я отнюдь не собираюсь льстить вам! Вы - крупный ученый. И мне не хотелось бы, чтоб вас постигла какая-либо беда. Поэтому я считаю своим священным долгом сделать вам предупреждение, которое поможет вам избегнуть нежелательных последствий…
- Весьма признателен за выраженные чувства, уважаемый господин Раб эль Нисан!
- Но прежде, чем продолжать нашу беседу, я хотел бы знать - куда именно направится «Октябрид» после того, как закончит свои работы у островов Хэнахэ?
- Он направится к островам Фиджи и Тонга, где нам, к сожалению, придется расстаться с вами, - спокойно ответил Абэк.
- А потом?..
- Вот на этот вопрос я затрудняюсь ответить. Об этом известно лишь одному человеку!
- Кому же?
- Командиру подводного города.
Снова наступило молчание.
Раб эль Нисан поднялся на ноги.
- Во всяком случае я выполню свой долг коллеги и джентльмена! Если вы возьмете…
Раб эль Нисан взял со стола карандаш и показал на карте предполагаемый маршрут.
- ..вот этот курс, - предупреждаю, это завершится весьма тяжкими испытаниями для вас и для всего экипажа.
- Но почему же вы предполагаете, что после островов Фиджи и Тонга «Октябрид» должен направиться к Австралии? - показывая на карте направление, прямо противоположное указанному Раб эль Нисаном, мягко спросил Абэк.
Ответ Раб эль Нисана запаздывал.
- Я ничего не знаю. Я только предполагаю…
- А вы не могли бы указать - какие именно испытания встретятся нам, если мы случайно выберем вот это направление?
- Могу. Гибельные! - быстро отозвался Раб эль Нисан.
- Вы так полагаете?
- Нет. Я убежден!
- Ага… А нельзя ли узнать - на каком, собственно, основании?
- Сочту своим долгом сообщить вам это тогда, когда буду прощаться с вами. А пока - спокойной ночи. Только дайте мне слово, что эта беседа останется между нами!
И не дождавшись ответа, Раб эль Нисан поклонился, подошел к двери, отворил ее и бесшумно исчез в коридоре.
Это была первая ночь на «Октябриде», когда Абэк так и не подошел к своему письменному столу.
Только под утро он вернулся от Дерягина к себе в каюту.
- Абэк Давидович, нам и до Фиджи и Тонги следует опасаться всяких сюрпризов. Ну, а после… мы в достаточной мере подготовлены ко всему, что может произойти! И я не верю, чтобы нам пришлось услышать объяснения этого господина, - полушутя заявил Дерягин, пожелав одновременно «приятных сновидений» Абэку.
И еще долгое время после ухода Абэка Илья Дерягин не спал. Он все курил, - курил и думал…
НА КРАЮ БЕЗДНЫ
Обнаруженное корреспондентами магнитное поле вызвало большой интерес октябридцев к их островку. Через некоторое время все изыскательские партии собрались на этом острове.
Здесь решено было подытожить все работы, проводившиеся вокруг островов Хэнахэ, после чего «Октябрид» должен был взять курс на Фиджи и Тонгу, где октябридцам предстояло избавление от своего самозванного гостя - Раб эль Нисана с его двумя ассистентами.
Позже всех высадились на островок корреспондентов Абэк Аденц с Дерягиным и Солнцева. Ушаков остался на «Октябриде». Не покинули подводного города и Аспинедов с Резцовым.
Вскоре после их появления на острове в настроении Раб эль Нисана произошла заметная перемена: он помрачнел, ходил какой-то задумчивый, избегал встречаться и говорить с кем-либо.
Дерягина весьма заинтриговала такая перемена в самочувствии «гостя», и ему после долгих расспросов удалось, наконец, узнать ее причину.
Оказывается, с Раб эль Нисаном, действительно, случилась большая неприятность. Кропотливая работа долгих недель пошла прахом, все фотографические снимки непонятным образом сплошь почернели.
Дерягин выразил ему свое соболезнование, однако никакие утешения не могли заставить гостя примириться с тяжкой утратой.