Шел уже третий день, но воды океана все еще продолжали бушевать вокруг «Умирающего лебедя», вследствие чего «Октябрид» держался на известном расстоянии от острова.
Из Москвы был получен дополнительный специальный приказ: всестороннее обследование и изучение всех обстоятельств разрушительного взрыва рассматривалось, как логически обоснованное и крайне необходимое. Отважному экипажу «Октябрида» желали полного успеха в его работах.
Экипаж подводного города переживал часы нетерпеливого ожидания.
По утрам и вечерам поверхность океана покрывалась огромными клубами золотистого пара, тянувшегося от горизонта к горизонту, подобно волшебному покрывалу. Вокруг «Октябрида» плавали бесчисленные трупы морских животных. Несметные стаи птиц, слетевшихся с острова Татэ, с оглушающим клекотом и криками носились над ними.
Замечено было, что птицы, опустившиеся на безжизненные туши убитых с тем, чтобы расклевать их, тотчас же взмывали вверх, но через некоторое время камнем падали в воду, безжизненно качаясь на волнах рядом с уже разлагающимися телами.
Октябридцам пришлось наблюдать и другое поразительное явление: солнце приобрело ярко-голубой цвет. Покрывавшая окрестности «Умирающего лебедя» золотистая пелена красочно выделялась на фоне ярко-голубых зорь. Золотистый цвет, рождаясь из недр океана и смешиваясь с яркой лазурью солнца, создавал какое-то сказочное, феерическое сочетание.
Полупрозрачная броня «Октябрида» переливалась всеми цветами радуги под лучами солнца. А по ночам, когда молочный туман плотной пеленой закрывал небеса, воды океана светились фосфорическим сиянием.
Все это, разумеется, не могло бы помешать «Октябриду» приступить к выполнению возложенного на него задания, если б не было еще одного обстоятельства, заставлявшего его быть крайне осмотрительным. Дело было в том, что на острове «Умирающего лебедя» и в его окрестностях действовали какие-то неизвестные лучи, вызывавшие распад металлов. Обстоятельство это выяснилось лишь после того, как октябридцы высадились на остров для оказания помощи пострадавшим от взрыва. Атомоходы и атомоботы-амфибии и самолеты, построенные из сталолита, с честью выдержали испытание; но все простейшие бурильные инструменты и даже экскаватор, переброшенный на остров для того, чтобы откапывать пострадавших из-под развалин, - немедленно вышли из строя. Помимо этого, вскоре начали воспаляться незащищенные глаза всех, ступивших на остров октябрид-цев. По словам Зорькина, так же пострадали глаза у людей, находившихся на острове в момент взрыва.
После взрыва ядовитое излучение усилилось, и всем участникам высадившихся на остров спасательных экспедиций пришлось вооружиться специальными очками и брать с собой лишь сталолитовые орудия и инструменты.
В химических лабораториях «Октябрида» было налажено срочное производство особых сталолитовых очков, испытание которых дало благоприятные результаты. Маски водолазных костюмов были заменены овалами из той же прозрачной цветной смеси сталолита, из которой изготовлялись и очки.
Физики и химики «Октябрида» склонялись к мнению, что источником неизвестных лучей являлись, по-видимому, трансурановые реакции, вызванные к жизни мощным взрывом.
На пятый день после полудня было решено вновь попытаться подойти к острову. Атомоботам был отдан приказ готовиться к подводному походу: им поручалось обследование прибрежной полосы воды, ибо ведь самому «Октябриду» были недоступны малые глубины.
В последнюю ночь никто не мог заснуть.
Давид Аденц не расставался со старыми друзьями и товарищами. В течение нескольких дней он удивительным образом преобразился, как будто вновь набрался сил и энергии.
- Значит, такие дела, дорогой сват Николай! - произнес Давид Аденц, прерывая молчаливое раздумье, в которое погрузились после дружеской беседы три ветерана отечественной науки - Николай Аспинедов, Илья Дерягин и он сам.
Аспинедов молча улыбнулся.
- Прямо завидки берут, черт побери! Приятная штука, наверно, быть сватом!.. - весело воскликнул Дерягин.
- А что, торопишься? - лукаво спросил Аденц.
- Прежде, признаться, не торопился, а теперь так и тянет сделаться чьим-либо сватом.
- Ничего, ничего, Илья Григорьевич, потерпи немного, - растут ведь дочка и сын!
- Вот только на них и вся надежда, Николай Львович! - улыбнулся Дерягин.
Через несколько минут беседа их снова переменила направление.